Людмила Зубова - Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 [калибрятина]

Ненормативная грамматическая одушевленность может быть спровоцирована лексической омонимией одушевленных существительных с неодушевленными:

После лампочка летела,

вся прозрачная такая,

чтоб найти себе патрона

что-нибудь на сорок вольт.

Александр Левин. «Инсектарий» 296;

немного отойдешь от быта

забудешь раз другой и третий

о спорте и кулинарии

и видишь только пастернака

как он стоит на огороде

а сорняков полно на грядке

неровен час загубят овощь

зато не зарастет тропинка

Ольга Титова. «По мне давно психушка плачет…» 297.

Последний пример примечателен и тем, что форма пастернака является точкой пересечения быта с культурой, как и строчка зато не зарастет тропинка , отсылающая к знаменитой строке Пушкина К нему не зарастет народная тропа из стихотворения «Памятник».

Однако далеко не все примеры настолько прозрачны для грамматической интерпретации.

Часто бывает проблематично отличить в художественном тексте ненормативную одушевленность от других конструкций с объектным генитивом, представленным в древнерусском языке и в русских говорах и не имеющим отношения к категории одушевленности – типа построить домов , петь песен , купить топора (см.: Малышева 2010; 2012; 2014).

Но поскольку такие контексты содержатся в стихах, написанных на современном литературном языке, хотя и с некоторыми грамматическими аномалиями, естественно, что современный читатель воспринимает объектный генитив исходя из того, что обозначение объекта винительным падежом, совпадающим с родительным, указывает на одушевленность 298, тем более что в поэзии олицетворение – это обычный троп.

Так, например, в следующем тексте вполне может актуализироваться представление об антропоморфности мельниц с их вращающимися деталями:

Если был бы я офицером

Денщика б послал устриц купить

А потом бы пошел в люцерну

Слушал мельниц бы ветряных.

Анатолий Маковский. «Май 1975» 299.

Здесь примечательно то, что мельницы предстают не только образом движения, но и напоминают людей своими антропоморфными очертаниями 300.

Восприятие автомобилистами своих автомобилей (а также их деталей) как живых существ отражается в следующем примере:

у нас морозы суховатые

деревья стали суковатые

а снега нету

нету ль да?

неужто это навсегда?

пылят дороги под колёсами

хрустят колёса под машинами

ах зря мы шин своих машин

меняли на шипастых шин!

Александр Левин. «у нас морозы суховатые…» 301.

Грамматические аномалии, связанные с категорией одушевленности, возникают и под влиянием конструкций с отрицанием при измененном порядке слов, когда в результате инверсии перераспределяются синтаксические связи слов:

Пустившись в бурный пляс, себя невестки губят,

Седой коронотряс их взглядом не голубит,

Костей, летящих в глаз, цари не очень любят.

Михаил Крепс. «Царевна-лягушка» 302.

Иногда в отрицательной конструкции одушевляющий сдвиг бывает обусловлен синтаксической аномалией, объединяющей разные возможности глагольного управления при обозначении объекта:

Мы все кричали и смеялись,

Карманные потомки бывших палачей,

Когда с глазами красными, как галстук,

Всей стаей славили врачей.

<���…>

Теперь не то.

Ложусь ли на диван, иду ль к начальству,

в кассу,

Или в потемках натыкаюсь на себя,

Ты про небес теперь уже не вспомнишь,

И вас теперь не скажешь тленом октября.

Владимир Кучерявкин. «Мы все кричали и смеялись…» 303.

Наиболее вероятно здесь предположить контаминацию выражений не вспомнишь небес и не вспомнишь про небеса . Обратим внимание и на смещенную референцию местоимений ты и вы : ты обращено к себе, а вы отнесено и к жертвам, и к обидчикам. Здесь же, в строке Всей стаей славили врачей глагол проявляет смысловую противоречивость одобрения и осуждения.

В некоторых случаях генитив отрицания не обозначен в тексте, но он имплицитно представлен фразеологическими связями глагола. Так, например, деепричастие щадя обычно употребляется именно с отрицанием, поэтому при чтении следующих строк с предикатом щадя возникает грамматическая неопределенность отнесения форм берез и пихт к родительному или винительному падежу:

Вменяется в обязанность уму

Расти в длину, щадя берез и пихт

Живые дроби:

выхватить ему

Число естественней, чем рыбе пить.

Слава Лён. «Арифметические стихи» 304;

Верно, разная прихоть в одном получила себя —

добывая победу короне изменой коронок,

в направлении свана оркестры щадят перепонок,

то же имя зовут, ту же лингву волнуют, рябя.

Андрей Поляков, Дмитрий Молчанов. «Неожиданный лебедь. Поплавский-аватара» 305.

Вероятно, в следующем контексте фоном (и фразеологическим основанием) грамматического сдвига в направлении одушевленности является выражение не забуду :

О жизнь моя! Ты подойди, давай же станем ближе,

Словами и улыбками играя,

Я позабуду всех на свете книжек,

С тобой в своей ладони медленно сгорая.

Владимир Кучерявкин. «Порой листом упасть бы в лужу…» 306.

Вместе с тем при таком одушевлении книги предстают собеседниками субъекта речи.

Имплицитное отрицание представлено и в тексте Ивана Волкова:

«Мы с тобой, брат, мизантропы

От душевной простоты».

«Если мы и недотёпы —

То от жизни полноты!»

– Так с плохим поэтом Гошей

Пил плохой поэт Иван —

Разве кто-нибудь хороший

Выпьет с ними хоть стакан?

Кто потерпит их капризов,

Их нетрезвых номеров?

Лишь плохой художник Пшизов

И плохой поэт Бугров!

Иван Волков. «Тест» 307.

Семантика отрицания проявляет себя как смежная с семантикой лишения, и когда грамматические связи слов в отрицательных конструкциях переносятся на тексты без показателя отрицания, возникает сдвиг, связанный с категорией одушевленности:

В шляпке седая мадам, и совсем не старуха

Нам подвела тонконогих, стройных коней.

Словно теряет тополь воздушного пуха —

Ходит природа тонкой печалью над ней.

Владимир Кучерявкин. «Карта легла под тяжелый козырь…» 308.

Этот текст допускает разные толкования грамматической аномалии. Возможно, слова воздушного пуха стоят в форме родительного партитивного падежа.

Может быть, значение части целого представлено и в таких текстах, которые не дают семантического основания для сдвига в направлении от неодушевленности к одушевленности. Впрочем, партитив здесь тоже не очевиден: