Марина Королёва - Чисто по-русски

Позже «синекурой» стали называть не только «теплое местечко» в церкви, но и любое, где хорошо платят и не заставляют работать. Бывает же такое! Только и остается вздохнуть: где она, синекура?..

Есть множество вещей, без которых человек вполне может обойтись – нет их, и не надо! Если хорошенько подумать, их сотни, а то и тысячи. Но есть и такое, без чего современник просто не представляет свою жизнь. Например, кино. Представьте себе, что его вдруг взяли и отменили. Всё, нет кино! Представили?

А ведь были такие времена. И не восемьсот или пятьсот, а еще каких-нибудь сто лет назад кино только-только делало свои первые шаги. Только лишь в начале XX века появился он, Его Величество кинематограф. Или синематограф.

Какое-то время ушло у русского языка на то, чтобы «утрясти» вопрос с названием. А поначалу это чудо именовали то «кинематограф», то «синематограф». Сначала это было название самого киноаппарата. Потом так стали называть и сам вид искусства. Так вот, кто-то говорил «кинематограф», кто-то – «синематограф».

Главное, все понимали, что речь идет об одном и том же предмете и явлении. Постепенно форма с начальным «к» возобладала – может быть, потому, что в русском языке к тому моменту уже были такие слова, как «кинематика», «кинетограф» и тому подобные. В других языках (английском, французском) это слово произносят через «си». А у нас вот нет: «кино», «кинематограф». Кстати, вообще-то слово это от греческого «ксинема» – движение.

В принципе, и сейчас вы можете от кого-то услышать «синематограф», вполне может быть такое. Но это обычно не больше, чем игра, игра в ретро.

При этих словах человек, для которого русский язык родной, вряд ли представляет себе настоящий чулок. Возникают иные ассоциации, довольно унылые.

Как следует из словарей, «синий чулок» – это женщина, всецело поглощенная книжными, учеными интересами, черствая, лишенная женственности и обаяния. Внешность дамы не имеет значения, точно так же, как и успешность ее интеллектуального труда. Просто умственной деятельностью она занимается в ущерб традиционно женским занятиям. Что там долго объяснять – все знают, что такое «синий чулок» (точнее, кто такая). Другой вопрос – почему «чулок» и почему именно «синий». Это уже куда интереснее. Потому что первым синим чулком мог быть мужчина!

Выражение это – bluestocking (синий чулок) – возникло в Англии в 80-х годах XVIII века. Его связывают с кружком, который собирался у некоей леди Монтегю для ученых бесед. Душою этих бесед был ученый, Бенджамин Стеллингфлит. Он, пренебрегая правилами тогдашней моды, носил синие чулки (вместо белых) при темном платье. За это некоторые называли кружок «обществом синего чулка». Впрочем, существует и другая версия, связанная с тем же кружком. Вроде была там женщина, некая Стиллингфлит (почти та же фамилия!), которая носила синие чулки. Ее будто бы и называли bluestocking .

Теперь уже невозможно точно установить, кто именно из этого кружка, мужчина или женщина, так любил синие чулки, но что любили – несомненно. Байрон увековечил кружок леди Монтегю в своем сатирическом произведении под названием «Синие».

В русский язык выражение пришло в первой половине XIX века, скорее всего, через французский. Там «синими чулками» (bas - bleu) уже тогда называли женщин, которые пренебрегали домом и семьей. Таким образом, русскому «синему чулку» не менее двухсот лет. Прямо скажем, немало.

Чем выше управленческий уровень, тем меньше на этом уровне женщин. И не только в России. Просто у нас их еще меньше, чем где бы то ни было. Если в составе совета директоров крупной компании есть одна-две женщины – это уже достижение! Ну и разговоры в таких, преимущественно мужских, коллективах, разумеется, не отличаются особой изысканностью. Крепкое словцо всегда приветствуется, так же, как крепкий анекдот. Беда, если забыли при этом о той самой единственной женщине среди других директоров-мужчин. Ей приходится терпеть, пока кто-нибудь не вспомнит о ее присутствии и не одернет остальных: «Мужики, здесь же дама, давайте-ка без скабре́зностей!».

Галантный коллега, видимо, хотел сказать «давайте без скабрёзностей». Потому что это слово произносится именно так: «скабрёзность», «скабрёзный».

Скабрёзный – не что иное, как «неприличный, непристойный». Чаще всего «скабрёзным» бывает анекдот, или слово, или высказывание, или поступок. Это слово, явно иностранное, почему-то полюбилось многим в искаженном виде, его часто произносят неправильно. Ничего, это дело поправимое. Вот выясним сейчас, откуда оно взялось, и легче будет запомнить, как оно произносится.

Скабрёзный – от французского scabreux, scabreuse . Это значит, во-первых, «опасный, грубый». Во-вторых, собственно, «скабрёзный, непристойный». Ну и, наконец, «шероховатый, бугристый». Корни французского слова – в латыни ( scabrosus – «грубый, шершавый»).

О латинских корнях я рассказываю для самых любопытных. Достаточно знать, что «скабрёзный» в русский язык перекочевало непосредственно от французов, и почти без изменений. Scabreuse – «скабрёзный». И только так!

Однажды мне понадобилось срочно отправить подарок иностранным друзьям. Что купить? Матрешками не удивишь, водку они не пьют. И вдруг меня осенило: настоящая льняная скатерть, я помню, как им понравилась наша, когда они были в гостях. Решено – иду в магазин, где продают скатерти!

Прихожу. И тут же слышу по магазинному радио приятную новость: «Уважаемые покупатели, спешите, только сегодня до семи вечера у нас продажа ска́тертей по сниженным ценам». Ага…

Девушка, которая призывала нас спешить, должна была бы говорить о продаже «скатерте́й» по сниженным ценам. Во множественном числе этого простого слова путаница почему-то бывает часто: кто говорит «ска́тертей», кто – «скатерте́й». А путать здесь нечего, какой словарь ни возьми, везде найдешь одни и те же рекомендации: скатерте́й, скатертя́м, скатертя́ми, о скатертя́х.

«Да, неслучайно мне говорили, что этот магазин славится своими скатертя́ми. Выбор скатерте́й здесь богатый: и белые, и кремовые, и с шитьем, разной формы, на разные вкусы».

Кстати, вот что интересно: слова «скатерть» нет ни в одном славянском языке, за исключением русского и украинского (там оно звучит как «ска́терка»). Зато уж в русском оно давно, с XV–XVI веков. С XV века известно и слово «ска́тертный». Языковеды практически уверены, что форма на «-ть» – вторичная. Вероятнее всего, раньше слово выглядело как «скатер» или «скатерь». А «надставка» могла появиться потом, под общим влиянием слов на «-ть»: «полость», «гость» и прочих.