Алексей Виноградов - Авеста. Гаты Заратуштры

Переводчик Алексей Германович Виноградов

© Алексей Германович Виноградов, перевод, 2022

ISBN 978-5-0059-0231-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Настоящая книга содержит перевод «Гат» Заратуштры на русский язык.

При переводе использовался как английский и немецкие тексты «Авесты», так и авестийский текст. Имена собственные даны как в русском, так и латинском написании, с тем, чтобы исследователи имели возможность легче найти по ним зарубежные материалы. Авестийский текст передан в русской транскрипции по причине отсутствия у ираноязычных народов письменности на латинском алфавите и наличия на русском.

При переводе «Гат» следует заметить, что имеющиеся варианты текстов на английском (J. H. Moulton. 1913) и немецком языке (F. Spiegel. 1856., C. Bartholomae. 1879), относящиеся к разным первоисточникам. Французский текст (Harlez. 1875) отличается по размещению и числу глав. От текста принятого за основной (L. H. Mills. 1887) отличается также текст на пехлеви и санскритский перевод (Нерьосанг). Перевод «Гат» на русский язык осуществлен И. М. Стеблин-Каменским в 2009 году. Издание не приводит принципиальных разночтений и вариантов текста. В тоже время перевод отличается высокими литературными качествами.

«Гаты» («песнопения») наиболее значимая и почитаемая часть «Авесты», представляющая собой 17 поэтических гимнов пророка Заратуштры, обращённых Ахура Мазде. Гимны включены в виде отдельных глав в состав авестийской книги «Ясна». Каждый гимн «Гат» занимает отдельную главу «Ясны» (hāiti): 28—34, 43—51, 53. В структуре «Ясны» текст «Гат» предваряется тремя молитвенными формулами: «Ахуна Ваирья», «Ашем Воху» и «Йенгхе-хатам» (27), а также вступительным посвящением Амешаспандам (28). На языке «Гат также написана «Ясна» 12. В конце «Гаты» завершаются молитвенной формулой «Аирьяман» (54). В середину собрания гимнов вставлена «Ясна Хаптангхаити» (35—42), сходная с «Гатами» архаичностью языка, однако отличающаяся отсутствием пророческих мотивов.

Эти гимны вместе с тремя, считающимися особенно священными молитвами, принадлежат к самым древним составным элементам «Авесты». Они резко отличаются от прочего текста не только содержанием и метрической формой, но и языком, носящим название «диалекта Гат». На этом диалекте написаны, уже позже, и некоторые другие части «Авесты» (в книге «Ясна»). Язык «Гат» древнее языка «Ясны», долгое время они передавались изустно и были записаны в период, когда язык был уже мертвым. Средним временем возникновения этих древнеиранских гимнов можно считать 1000 г. д. н.э.

Зороастрийская традиция говорит о «Пяти Гатах», под которыми подразумеваются пять последовательных групп, в которых гимны объединены на основании стихотворного размера и содержания. Первая из пяти «Гат» названа по предваряющей молитве «Ахуна Ваирья», имеющей тот же размер и стиль. Последующие четыре по первым словам соответствующей группы гимнов.

Ахунаваити Гата («Гата Ахуна Ваирьи») 7 гимнов (28—34), 100 строф по три стиха. Уштаваити Гата («Гата блаженства») 4 гимна (43—46), 66 строф по 5 стихов. Спента Маинью Гата («Гата Святого Духа») 4 гимна (47—50), 41 строфа по 4 стиха. Вохухшатра Гата («Гата благой власти») 1 гимн (51), 22 строфы по 3 стиха. Вахиштоишти Гата («Гата наилучшего стремления») 1 гимн (53), 9 строф по 4 стиха.

Согласно пехлевийской книге «Шаяст-на-шаяст», «Гаты» без предваряющих формул, но, включая «Ясну Хаптангхаити», содержат 278 строф, 1016 стихов и 5567 слов, что соответствует действительности. Маловероятно, что пехлевийские мобеды занимались пересчётом строф, строк и слов, возможно, они переписали эти числа с одного из утраченных дополнений к «Авесте».

Пять «Гат» (Gâthas) Заратустры и его непосредственных последователей помещены отдельно от «Ясны» (Yasna) по причине большей древности. Рядом с ними веками не существовало никакой другой «Ясны».

Более примечательным обстоятельством, связанным с «Гатами», было то, что они, несомненно, являются произведениями небольшой группы влиятельных людей, которые упоминаются в них большей частью по именам; что Заратустра, здесь – борющийся и страдающий человек. Он пророк или назначенный Богом наставник, но вполне человечный и настоящий.

Можно подчеркнуть их исторический тон. Их доктрины и увещевания касаются реального движения, происходящего одновременно с их сочинением; и это движение было исключительно чистым и самым искренним. Поэтому их тон везде серьезен. Почти все мифы отбрасываются, и точно так же, как, возможно, их наиболее поразительная особенность, даже древние арийские боги, вновь появляющиеся в более поздних «Ясне», «Вендидаде» и «Ясте», за исключением одного, полностью отсутствуют.

Что касается притязаний на высокое положение среди древнего нравственного учения, то читатель может свободно полагаться на впечатление, что перед ним антология, составленная, вероятно, с таким же горячим желанием принести пользу духовному характеру тех, к кому оно было обращено, что мир еще не видел. Более того, он может предварительно согласиться с мнением, что нигде больше нельзя найти таких следов разумной серьезности веры, как в период «Гат».

Что касается их философской глубины; везде, где теософские концепции облечены в слова, свидетельство их понимания и субъективности становится положительным. Поскольку объем документов неизбежно производит определенное впечатление на исследователя, не следует забывать, что «Гаты» были, по всей вероятности, во много раз более объемистыми, чем те фрагменты, которые дошли до нас. Историк может рассуждать от того, что сохранилось, к тому, что когда-то существовало, и неизбежный вывод напрашивается сам собой.

Эта «Гата», состоящая из семи глав «Ясны» (28—34), получила свое название из-за сходства ее размера с формулой Ахуна-вайрьи (Ahuna-vairya), которая также встречается перед ней в «Ясне». Она состоит из однородного материала, но поскольку ее материал также однороден с материалом других «Гат», она, вероятно, обязана своим существованием форме стихотворных размеров. Ее строки должны состоят из шестнадцати слогов, и объединены в строфы по три. Все это очень древнее и, вероятно, исходит от самого Заратустры (Zarathustra), хотя некоторые части, кажется, вложены в уста его непосредственных сподвижников и учеников. Существовали ли в ближайшем окружении мудреца люди, способные без посторонней помощи сочинять подобные гимны, это, конечно, вопрос; но то, что некоторые из них смогли составить их ериал под его руководством или вдохновением, кажется несомненным.