Леонид Филиппов - Хуннизмы в чувашском и других языках мира

Пурта «нож» в эвенкийском (тунгусском) – едва ли единственное слово, заимствованное из хуннского (˂ кетского) языка.

Хуннский язык в свою очередь заимствовал отдельные слова из тунгусо-маньчжурских языков. Одним из них является * какай ; оно, по-видимому, заимствовано из солóнского языка, в котором домашняя свинья (самец и самка) называется гага ~ гаγа [Новикова, 1971, с. 242]. ( Солóнский язык – один из тунгусо-маньчжурских языков; некоторые исследователи рассматривают его как диалект эвенкийского/тунгусского языка). На эту мысль наводит и то, что эвенки (тунгусы), по китайской истории, «издревле наиболее старались разводить свиней, которые и ныне (в первой пол. XIX в. – Л. Ф. ) у них исключительно употребляются при шаманском жертвоприношении…» [Бичурин, 1950, т. 2, с. 7, прим. 1].

Хуннское слово * какай сохранилось в чувашском языке в значении «мясо». Полагают, что предки чувашей первоначально только свинину называли какай , а позднее и говядину [Егоров В. Г., 1964, с. 85]. В других тюркских языках понятие «мясо»

передаётся словом ет / ит [Севортян, 1974, с. 311]; чувашское т в прошлом обозначало и «мясо», в настоящее время оно употребляется исключительно в значении «тело» [Егоров В. Г., 1964, с. 282].

Монгольское agai – «cвинья», по всей вероятности, также заимствовано из солóнского языка. Оно, согласно К. А. Новиковой, «является по происхождению производным именем качества, образованным от образного слова* an ~ * an «визг» с помощью аффикса *-gai и означает букв. «визгливый» ( -gai – продуктивный имяобразующий аффикс современных монгольских языков конечное n ~ n в слове *an ~ *an перед этим аффиксом утрачено)» [Новикова, 1971, с. 242].

Сказанное выше сближает чувашский язык с тунгусо-маньчжурскими языками; связующим звеном между ними является хуннский язык.

Древнетюркский язык испытывал влияние многих языков, в

том числе хуннского, сяньбийского, ухуаньского. Он, в частности, заимствовал из них слова. Естественно, они в нём подвергались языковым изменениям – прежде всего фонетическим. Например, в древнетюркском языке конечный согласный звук [р] в заимствованных из хуннского, сяньбийского, ухуаньского языков односложных словах перешёл в согласный звук [з]. А не наоборот, как принято считать. Это фонетическое явление, как известно, называется ротацизм (от названия греческой буквы ρ «рота»). Из живых тюркских языков исторический переход [р] в [з] не коснулся только чувашского. Объясняется это тем, что чувашский язык по своему происхождению восходит не к древнетюркскому, а к хуннскому (гл 1 §1.9), и как таковой он сохранил некоторые его фонетические черты, в том числе ротацизм. Проиллюстрируем сказанное на следующих примерах: чув. пǎр «лёд» ~ др.-тюрк. buz ~ тат. боз , чув. кěр «осень» ~ др.-тюрк. küz ~ тат. көз , чув. хор / хур «гусь» ~ др.-тюрк. gaz ~ тат. каз , чув. хěр «девочка, девушка, незамужняя женщина» ~ др.-тюрк. giz ~ тат. кыз , чув. сěр «очищать, процеживать» ~ др.-тюрк. süz ~ тат. сөз , чув. тир «ставить в ряд, нанизывать» ~ др.-тюрк. tiz ~ тат. төз и другие.

Ротацизм тюркологи и алтаисты рассматривают параллельно с ламбдаизмом/ламбдацизмом (от названия греческой буквы λ «ламбда»), суть которого состоит в том, что в ряде древнетюркских и современных тюркских слов на месте чувашского интервокального (занимающего позицию между двумя гласными) и ауслаутного (конечного звука корня, основы слова) звука [l] выступает [š] , например: чув. алǎк ≈ др.-тюрк. ešik ≈ тат. ишек «дверь»; чув. хěл ≈ др.-тюрк. gïš ≈ тат. кыш «зима»; чув. кěмěл ≈ др.-тюрк. kümüš ≈ тат. көмеш «серебро» и другие.

Исследователей интересовал и интересует вопрос, что же было первичным: r или z , l или š . Мнения разделились: одни считают, что первичными были r , l , другие – z , š . Автор данного исследования разделяет точку зрения Л. Лигети (1902—1987; Венгрия), согласно которой «чувашский (язык. – Л. Ф. ) удерживал без изменений прототюркское (пратюркское/дунхуское. – Л. Ф. ) состояние и что в других тюркских языках z и š были инновациями» [Лигети, 1971, с. 22].

Ротацизм и ламбдаизм/ламбдацизм отличают чувашский язык от древнетюркского и других живых тюркских языков. Они унаследованы им от хуннского языка, хуннским – от пратюркского (дунхуского) и являются их родимыми пятнами. В таком случае, древнетюркские слова, в которых на месте чувашского конечного -р выступает -з , на месте интервокального и ауслаутного l – š , следует считать хуннизмами.

В этой связи не лишним будет заметить, что у хуннов понятие писать обозначалось словом ҫыр (гл.1 §1.8). В других тюркских языках оно обозначается словами йаз (древнетюркском), яз (в уйгурском, азербайджанском, туркменском, турецком, гагаузском, татарском, башкирском, ногайском), ёз (в узбекском), жаз (в киргизском, казахском, каракалпакском), джас (в карачаевском), суруй (в якутском) [Егоров В. Г., 1964, с. 225]. Якутское суруй «писать» отдалённо напоминает монгольское зиру «рисовать» и чувашское ҫыру «письмо».

Хуннизмы в языках Западной Сибири и Крайнего Севера

Западная Сибирь. Тюменская область

3.1. Хуннизмы в языке тобольских татар

Прежде рассмотрим, как северные хунны оказались в Юго-Западной Сибири. Выше говорилось (гл. 2 §2.3), что они в конце I в. н.э. терпели одно поражение за другим и что тогда хунны стали уходить в разные стороны, часть их ушла в сторону Юго-Западной Сибири. Продвигались хунны по рекам, которые ныне называются Бия и Катунь ; при их слиянии берёт начало река Обь. Когда сяньбийцы окончательно разбили северных хуннов (50—60-е гг. II в.), часть их также ушла в Верховье Оби. По-видимому, во второй половине II в. хуннов там было достаточно много. Назовём этих потомков восточно-азиатских хуннов верхнеобскими сыпарами/сыварами . М. П. Грязнов пишет: «Начиная примерно со II в. н.э. весь внешний облик археологических памятников на Верхней Оби резко изменился, появилась и начала развиваться культура, принесённая извне (курсив наш. – Л. Ф. )» [Грязнов, 1956, с. 99]. Речь идёт о верхнеобской археологической культуре , которая простиралась от реки Томи (правый приток Оби) до верховьев Оби [Чернецов, 1953 б , с. 223, 240]. В её формировании, думается, приняли участие явившиеся из монгольских степей северные хунны. С приходом нового этноса наступил переломный момент в истории древних племён Верхней Оби, о чём пишет М. П. Грязнов [Грязнов, 1956, с. 99].