Леонид Филиппов - Хуннизмы в чувашском и других языках мира

Лексические параллели в корейском и чувашском языках, соответствие корейской фонемы - л//-р в конце корня чувашским сонорным - л и - р в той же позиции, общие словообразовательные суффиксы объясняются не только заимствованием, но и явлением суперстрата (от латинских слов super – «над» и stratum – «слой, пласт»). Оно, как известно, возникает при языковых контактах и определяется как язык пришельцев, который наслаивается на язык коренного населения и который с течением времени растворяется в нём, оказывая определённое воздействие на язык коренного населения. Известно также, что суперстрат выявляется прежде всего в фонетике и грамматике, в лексике его трудно отграничить от заимствования.

Сказанное выше сближает корейский и чувашский языки. Связующим звеном между ними являются хуннский, ухуаньский, сяньбийский языки. Не под их ли влиянием формировался структурный тип корейского языка? (Современный корейский язык –изолированный язык агглютинативного строя с порядком слов SOV (подлежащее – дополнение – сказуемое) [Лингвистический энциклопедический словарь, 1990, с. 240—241].)

Хуннский язык, естественно, сохранил определённые элементы своего предка – дунхуского (пратюркского) языка (гл 1 §1.2). О них наука мало что знает. По А.В Дыбо, «засвидетельственные факты языка сюнну (хуннов. – Л.Ф .) только отчасти прослеживаются как пратюркские (в её понимании термина пратюркский. – Л.Ф. )» [Дыбо, 2007, с. 201]. Так, согласно ей, «могут быть сочтены унаследованными как формально пратюркские» * taŋrɨ «небо», *ɨlaλa «небольшая лошадь», * Koŋur «бурый», * Koλ «лагерь», * darxan «титул» и некоторые другие [Там же]. Об остальной зафиксированной китайцами сюннской (по аналогии с хуннской ) лексике А. В. Дыбо отмечает, что она, «по-видимому, по большей части, принадлежала к «верхнему» функциональному стилю языка соответствующих общественных образований…» [Там же]. Что это за язык «соответствующих общественных образований», не объясняется. Тот факт, что на территории между нынешним Ордосом и южным Саяно-Алтаем в конце I тыс. до н.э. – первых веках н.э. главенствовали хунны (сюнну), даёт определённую почву для предположения, что языком «соответствующих общественных образований» был язык правящей верхушки хуннского общества, т.е. хуннский (сюннский) язык. Следовательно, зафиксированная китайцами сюннская (хуннская) лексика «по большей части» относится к хуннскому (сюннскому) языку. Часть её, надо полагать, вошла в китайский язык – условия для этого были: хунны (сюнны) и китайцы династии Хань в течение четырёх столетий жили рядом и имели интенсивные контакты, в том числе языковые.

Заимствование было двусторонним. Ранние китайские заимствования в пратюркском языке рассмотрены и объяснены А. В. Дыбо (напомним, её понимание термина пратюркский язык отличается от нашего) [Дыбо, 2007, с. 66—74]. Среди них такие слова, как * (a) laču-k «хижина, шалаш, маленькая юрта», (?) * altun «золото», * gűműλ «серебро», * Teműr «железо», * čerig «войско», * dòn «одежда», * sɨr «цвет, краска, лак» [Дыбо, 2007, с. 67—72]; они датируются III в. н. э.» [Дыбо, 2007, с. 74]. Они, должно быть, функционировали и в хуннском языке, из него (а не из древнетюркского!) унаследованы чувашским языком, ср.: * (a) laču-k – чув. лаç «лачуга», (?) * altun – чув. ылтăн «золото», * Teműr – чув. тимěр «железо», * čerig – чув. çар «войско», * dòn – чув. чăн «правда» , тум «одежда», * sɨr – чув. сăрă «краска; цвет». (Обзору предполагаемых ранних китаизмов в тюркских языках посвящена статья И. Н. Шервашидзе «Фрагмент общетюркской лексики. Заимствованный фонд» [Шервашидзе 1989, №2].)

Предки монголов «первоначально обитали в верхнем течении Амура» [Таскин, 1979, ч. 2, с. 450]. Л. Р. Кызласов уточняет: монголоязычные племена в древности расселялись «в горно-таёжной полосе между северо-восточной оконечностью Яблоневого хребта, по обеим сторонам Хингана и вплоть до северной оконечности Хэйлунцзяна (в основном по рекам Шилке, Иногде, Аргуни и бассейну Амура в его среднем и нижнем течении)» [Кызласов, 1992, с. 148—149]. Позднее, «а именно в первом веке н.э.», они появились в центрально-азиатских степях [Таскин, 1979, ч. 2, с. 450], где господствовали северные хунны. С тех пор хуннские слова стали проникать в языки монгольских племён, особенно в период, когда их носители находились под властью хуннов, монгольские – в хуннский.

Хуннскими в монгольском языке следует считать:

= слова ротацирующего типа, этимологически родственные чувашским, например: монг. üke r~ чув. вǎкǎ р «бык», но др.-тюрк. ögü z «бык, вол»; монг. еke ri , ike ri , ike re ~ чув. йěкě р «двойной; двойня; двойняшки», но др.-тюрк. eki z «близнецы, двойня»; монг. ji ru ~ чув. çы р «писать», но др.-тюрк. ja z- «писать» и др. (примеры взяты из [Федотов, 1980, с. 147—148]). Они могли войти в монгольские языки и из ухуаньского, сяньбийского языков, которые ротацизм унаследовали от языка-основы, каким для них, как и для хуннского, был дунхуский (пратюркский) язык, тем более носители их обитали по соседству с монгольскими племенами, по крайней мере, с I в. н.э.;

= слова, этимологически родственные чувашским, в которых наблюдается анлаутный š -, например: монг. šаγаzаγаi ~ чув. шохǎш// шухǎш «мысль; дума», но др.-тюрк. sаγ «ум, сообразительность, сметливость»; монг. šiγű r ~ чув. шǎпǎ р «метла; веник», но др.-тюрк. sipir «подметать, выметать»; монг. širbūsűn ~ чув. шǎнǎр «сухожилие; жила», но др.-тюрк.», siŋir «жила» (примеры заимствованы из [Федотов, 1980, с. 121]) и др.;

= слова китайского происхождения, общие для монгольского и чувашского языков, вошедшие в них через посредство хуннского языка – например: кит. цзыр «иероглиф; записка; расписка» [Китайско-русский словарь, 1955, с. 320] ~ монг. зиру «рисовать» [Егоров В. Г., 1964, с. 120—121] ~ чув. ҫыру «письмо» (гл. 1 §1.8); кит. лòцза ( ло «мул» + - цза ) [Новикова, 1971, с. 242] ~ монг. laγusa «мул» (* la- кит. lo <*ла «мул» + архаичный имяобразующий аффикс -γusа (п) ) [Там же] ~ чув. лаша – «лошадь; мерин» (* la- кит. lo <*ла «мул» + ша ) [Филиппов, 2014, с. 346—348; Он же: 2018, с. 98—100; гл. 10 §10.2].

Как много в монгольском языке хуннских слов, неизвестно: они никем не исследованы. Зато известно, что в чувашском языке около 900 монгольских лингвистических элементов [Егоров В. Г., 1971, с. 105—108; Федотов, 1980, с. 144—146]. Н. И. Егоров считает, что количество их, «по ещё далеко не полным подсчётам, достигает 3000 единиц» [Егоров Н. И., 2006, №1, с. 144]. Не слишком ли много?! В основном они вошли в чувашский язык через посредство языка потомков кавказских, европейских гуннов, среди которых были и потомки осяньбившихся (в известной степени омонголившихся) северных хуннов (гл. 10 §10.3).