Леонид Филиппов - Хуннизмы в чувашском и других языках мира

Объяснить хуннскую фразу IV в. н.э. пытались многие отечественные и зарубежные исследователи. (Подробное описание всех предлагавшихся её толкований см. [Шервашидзе, 1986].) Так, например, Н. А. Аристов, полагая, что хунны говорили на древнетюркском языке, подгонял её смысл под содержание китайского перевода, в результате исказил саму фразу; она у него приняла такой вид: Сÿcu cуläгäн, Пугу тутgан [Аристов, 1896, с. 292]. Между прочим, В. П. Васильев несколько раньше, хотя и признал, что хуннская фраза имеет вид тюркский, отметил, однако, что никому из тюркологов не поддаётся её анализ [Васильев, 1872, с. 115—116].

Тем не менее, в XX в. было сделано несколько попыток объяснить хуннскую фразу IV в. н.э. на тюркском языковом материале. Б. Карлгрен (1899—1978; Швеция) реконструировал её на основе чтения древнекитайских знаков; она у него выглядит следующим образом (рядом даётся дословный перевод китайского перевода этого текста): siôg tieg t˙iei liəd kâng «войско вывести»; b‘uok kuk g‘iu t‘uk tâng «полководца захватить» [цит. по: Зарубежная тюркология, 1986, вып. 1, с. 13].

Г. И. Рамстедт (1873—1950; Финляндия), Л. Базен (1920—2011; Франция), А. фон Габен (1901—1993; Германия, ФРГ) и некоторые другие исследователи считали оригинал хуннской фразы IV в. н.э. также тюркским и соответственно её восстанавливали, но читали и толковали её различно, например (цит. по: Зарубежная тюркология, 1986, вып. 1, с. 13]: sükä talïgïn «выступай на войну» и bügüg tutan «поймай Бюгю» [Ramstedt, 1922, s. 30—31]; süg tägti ïdgan «пошлите армию в наступление» и boguγïγ tutgan «захватите полководца» [Basin, 1948, p. 208—219]; särig tïlïtgan «ты выведешь войско» и buγuγ kötürkän «ты похитишь оленя» [Gabеin, 1950, p. 244—246].

Относительно приведённых реконструкций хуннской фразы IV в. н. э. И. Бенцинг (1913—2001; Германия, ФРГ) отметил: «Более или менее надёжным в этом представляется: t‘uk tâng , очевидно, *tugta „захватывать, арестовывать“ = монг. togta- „останавливать, задерживать“, др. тюрк. tut- „держать, брать“, ср. аналогичное фонетическое изменение: монг. agta „мерин“ = др. тюрк. at „лошадь“; можно допустить, что siôg (t v ěg?) имеет отношение к древнетюркскому s „войско“, но ни тюркские, ни монгольские, ни тунгусские языки не содержат материала для какой-либо стройной интерпретации остальных слов» [цит. по: Зарубежная тюркология, 1986, вып. 1, с. 13; см. также Benzing, 1959].

Аналогично мнение Э. Дж. Пуллибланка. «Ни одно из этих объяснений, – пишет он, – не может считаться очень успешным, поскольку все они в большей или меньшей степени построены на произвольном обращении с фонетическим значением китайских иероглифов, так и с объяснениями, содержащимися в сопровождающем двустишие китайском тексте» [Пуллибланк, 1986, вып. 1, с. 61]. Сам Э. Дж. Пуллибланк входящие в хуннскую фразу IV в. н.э. китайские иероглифы читает и переводит как сю-чжи – «войско», ти-ли-ган – «выходить», пу-гу – «варварский титул Лю Яо», цюй-ту-дан – «взять в плен» [Там же. С. 61—62]. При этом он не восстанавливает связный текст хуннской фразы IV в. н.э. по причине нежелания «добавить что-нибудь ещё к списку предлагавшихся реконструкций» [Там же. С. 62].

Хуннская фраза IV в. н.э. до сих пор продолжает привлекать внимание исследователей. Так, например, А. В. Вовин (р. 1961; СССР, Россия, США) предложил своё, тюркско-енисейское, её прочтение и истолкование [Vovin, 2000, p. 87—104], А. В. Дыбо – своё, тюркское: sü-ge taλ-t-kan bökö-g göt-ök-ta-ŋ , что, согласно ей, означает «Войско заставив выйти наружу, бёке захватите, пожалуй» [Дыбо, 2007, с. 77].

Между тем, рассматриваемая хуннская фраза sieou-tchi ti-li-kang pou-kou khiu-tho-tang на материале чувашского языка может быть прочитана, не переставляя ни букв, ни слогов, ни тем более слов (что крайне важно при дешифровке любого письменного текста), как ивчě Тилě хан пуху хǎй тытнǎ дословно «проворный (ловкий) Лиса хан собрание сам держал (созвал)». Известно, что хунны собирались для совещания о делах. Китайские письменные источники сообщают, например, что у них «было обыкновение три раза в году собираться», на которых «начальники поколений рассуждали о государственных делах…» [Бичурин, 1950, т. 1, с. 119]. Шаньюй «открывал в орде собрание для совещания о делах…» [Там же. С. 129]. Правда, предложенный перевод хуннской фразы не согласуется с ее китайским переводом – в нём она означает благоприятное предсказание: по выступлении войска в поход «враг [приводится собств. его титул] будет вполне разбит» [цит. по: Иностранцев, 1926, с.142]. Разница в том, что в нём сообщается о самом собрании , который держал Лиса хан, а в китайском – о результате гадания . Быть может, это переводы разных, но связанных между собой по смыслу фраз? А может быть, одна и та же фраза, допускающая разное чтение и понимание, поскольку написана на не вполне пригодном для передачи звуков хуннского языка китайским письмом. Да и «сами китаисты совсем не единодушны в вопросе о звуковом содержании знаков этого письма в древности» [Дёрфер, 1986, с. 76].

Чувашское прочтение и истолкование хуннской фразы IV в. н.э., оформленное в виде статьи, в апреле 2003 г. нами было отправлено в редакцию журнала «Вопросы языкознания» (М., АН СССР). Как полагается, статья была на внешней рецензии. Автор её (фамилия его по известной причине засекречена) предложенное в статье чувашское прочтение и истолкование хуннской фразы нашёл «чисто спекулятивным решением проблемы» и не заслуживающим внимания (рукопись; хранится в моём архиве). Им было сделано четыре замечания, они касаются прочтения и истолкования следующих слов хуннской фразы: kang , pou-kou , ti-li и tho-tang .

Относительно слова kang , прочитанного нами как хан (титул) [Филиппов, 2008, с. 286], рецензент, ссылаясь на Э. Дж. Пуллибланка, пишет: «…высший, или весьма высокий, титул при династии Тан (курсив мой. – Л.Ф .) у тюрок и в более раннее время у туюйхуней и жуань=жуаней транскрибировался как кэ=хань » (рукопись). Это простая констатация факта, имевшего место быть при династии Тан (618—907), а не в эпоху Хань (206 до н.э. – 220 гг. н.э.). Ханьские императоры свои письма к хуннским шаньюям, как правило, начинали словами: «Император почтительно спрашивает о здоровье великого шаньюя сюнну (курсив мой. – Л.Ф .)» [Материалы по истории сюнну…, 1968, с. 45]. Ханьцам был известен и титул хан , он в первый раз встречается под 261 г. до н.э.: «Гао-цзун, государь из Дома Тхан, говорит: нынешнее слово Хан соответствует древнему слову Шаньюй. Ганму. 261 (-й год н.э. – Л.Ф. )» [Бичурин, 1950, т. 1, с. 167, прим. 4]. И слово хан вполне могло быть употреблено в хуннской фразе вместо слова шаньюй , тем более оно в ней занимает место после слова ti-li – ti-li-kang , которое нами рассматривается как имя хана [Филиппов, 2008, с. 282—283].