Валентина Черняк - Слово. Словарь. Словесность: к 250-летию со дня рождения Ивана Андреевича Крылова. Сборник научных статей

В отечественной лингвистике, немногим позже Ф. Данеша (и независимо от него), те же термины разграничил В. И. Шаховский, подчеркнув, однако, необходимость различать семантику языковых средств и психическое состояние субъекта речи: « Эмотивность – имманентно присущее языку семантическое свойство выражать системой своих средств эмоциональность как факт психики человека» [Шаховский 2009: 24; курсив автора. – Л. П. ].

В. Матезиус еще в середине ХХ в. предложил психологический подход, подчеркнув различие между спонтанными, подавляемыми и намеренно выражаемыми эмоциями [Mathesius 1947: 227].

После работ Ш. Балли, разграничившего функцию идентификации и функцию экспрессивную [Балли 1961: 128; 129], в лингвистике стали различать описание и выражение эмоций. Нами было предложено добавить к этим двум понятиям и третье – «отражение эмоций» [Piotrovskaya 2009]. Термины «выражение эмоций» и «отражение эмоций» коррелируют с понятиями намеренно выражаемых и спонтанных эмоций, по В. Матезиусу. При описании эмоции становятся объектом рефлексивной деятельности человека, поскольку говорящий смотрит на себя как бы со стороны; результатом описания эмоций является использование слов, называющих эмоции, например:

При выражении эмоций субъект речи непосредственно переживает их, выбирает адекватные эмотивные языковые средства с целью сделать достоянием сознания адресата свою эмоциональную реакцию. При этом выражение эмоций может быть как в статусе доминирующего компонента значения, так и коннотативного. Во фрагменте (4) коннотативно выражено удивление с оттенком зависти, а в (5) – осуждение.

Соотнесем определения, предложенные М. Матезиусом, Ф. Данешом и В. И. Шаховским, друг с другом, несмотря на разные принципы, положенные в их основу.

«Эмотивность», по Ф. Данешу, означает, что субъект речи ставит цель оказать эмоциональное воздействие на адресата. Чтобы это стало возможным, он должен намеренно выражать эмоции (по В. Матезиусу) и использовать языковые средства, в семантике которых закреплен эмотивный компонент значения (по В. И. Шаховскому). При анализе в аспекте «эмоциональности» предметом исследования является эмоциональное состояние говорящего как психическое явление (по В. И. Шаховскому). Если говорящий выражает свои эмоции спонтанно (по В. Матезиусу), у него не может быть намерения оказать эмоциональное воздействие на адресата (по Ф. Данешу). Но на основе анализа вербальных и невербальных средств можно сделать вывод об эмоциях, переживаемых субъектом речи.

В текстах И. А. Крылова представлен широкий набор эмотивных языковых средств, при этом сочетаются разные их типы, что способствует более адекватному вычленению «эмоциональной составляющей» читателем, а также значительно усиливает их эмоциогенное воздействие на адресата.

Почти в каждой басне И. А. Крылов использует «язык описания» эмоций.

Представляется, что доминирование в баснях Крылова лексических средств номинации эмоций не случайно. Органическое единство эмоциональных и интеллектуальных процессов подчеркивали многие отечественные психологи.

Л. С. Выготский считал отрицание единства этих процессов главной методологической ошибкой психологии первой трети ХХ в.: «Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления» [Выготский 1996: 20]. Ср. и другое его высказывание: «Сама мысль рождается не из другой мысли, а из мотивирующей сферы нашего сознания, которая охватывает наше влечение и потребности, наши интересы и побуждения, наши аффекты и эмоции. За мыслью стоит аффективная и волевая тенденция. Только она может дать ответ на последнее „почему“ в анализе мышления» [Выготский 1996: 357].

Это же положение подчеркивал и другой классик отечественной психологии, Л. С. Рубинштейн: «Сами эмоции представляют собой единство эмоционального и интеллектуального, так же как познавательные процессы образуют единство интеллектуального и эмоционального [Рубинштейн 1989: 141].

Таким образом, активно используя слова, называющие эмоции, переживаемые героями басен, И. А. Крылов погружает читателя в мир переживаний героя, а следовательно, мотивирует мыслительный процесс читателя.

В баснях И. А. Крылова используются разнообразные вербальные средства выражения эмоций, при этом эмотивный компонент не только может быть доминирующим компонентом значения высказывания, как во фрагментах (10) и (11), в которых выражены соответственно досада и опасение, но и иметь статус эмотивной коннотации не слова, а высказывания, как во фрагменте (12), в котором выражено осуждение.

Из всех возможных сочетаний: описание и выражение, описание и отражение, выражение и отражение эмоций – чаще всего И. А. Крылов задействует одновременно «язык описания» и «язык выражения эмоций» (особенно широко – эмотивные синтаксические конструкции). При этом он варьирует порядок их следования (в следующих фрагментах слова, называющие эмоции, подчеркнуты одной линией, а эмотивные синтаксические конструкции, выражающие эмоции, – двойной).