Валентина Черняк - Слово. Словарь. Словесность: к 250-летию со дня рождения Ивана Андреевича Крылова. Сборник научных статей

III

Как же преодолевать ту печальную ситуацию, которую отражают оба типа дискурсов относительно характеристик власти и ее отношений с обществом? Современный русский политический дискурс крайне неубедительно перелагает решение этого вопроса на суд, т.е. на самоё власть. Крылов, разумеется, не предлагает ничего подобного (суд в его баснях редко справедлив), но размышляет в этой связи о возможностях искусства и литературы. Разумеется, «плохие песни соловью в когтях у кошки». И самый искусный соловей остается в клетке именно за то, что поет лучше всех других соловьев и потому отпущенных на волю («Соловей»). Однако именно Сочинитель, по Крылову, ответствен за утверждение в обществе дурных нравов: «он тонкий разливал в своих твореньях яд, вселял безверие и укреплял разврат, был, как Сирена, сладкогласен и, как Сирена, был опасен» . Будучи осужден вместе с разбойником на сварение в котле, Сочинитель поначалу, казалось, не был наказан слишком строго, поскольку «под ним сперва лишь тлелся огонек» в отличие от Разбойника, под которым «развели такой ужасный пламень, что трескаться стал в сводах адских камень» . Однако под Сочинителем «вот веки протекли, огонь не унимался» , хотя «уж под Разбойником давно костер погас» . Возмущенный несправедливостью Богов Сочинитель услышал в ответ: «И ты ль с Разбойником себя равняешь? Перед твоей – ничто его вина. По лютости своей и злости он вреден был, пока лишь жил; А ты… уже твои давно истлели кости, а солнце разу не взойдет, чтоб новых от тебя не осветило бед… опоена твоим ученьем, там целая страна полна убийствами и грабежами, раздорами и мятежами и до погибели доведена тобой!» («Сочинитель и Разбойник»).

…За прошедшие двести лет сущность власти в России не изменилась. Изменились лишь средства декорирования этой сущности. Не оправдались некоторые попытки изменить эту сущность, а следовательно, уменьшилось лишь число возможностей столь необходимого изменения. Крот истории роет медленно…

Неизменным остается лишь крыловское предупреждение о том, что новая власть всегда может быть еще хуже существующей «Не вы ли о Царе мне уши прошумели? Вам дан был Царь? – так тот был слишком тих: вы взбунтовались в вашей луже, другой вам дан – так этот очень лих: живите ж с ним, чтоб не было вам хуже» .

Впрочем, за последние два века русской истории власть как феномен действительности все-таки изменилась, особенно в связи с отменой крепостного права (сверху), революцией 1917 года (снизу) и другими событиями XX века в России (вновь сверху).

В самом же концепте «власть» сохранилась как некая сущностная константная характеристика «несправедливая эгоистичность» ( Я начальник, ты дурак – ты начальник, я дурак; тот прав, у кого больше прав; от сумы и от тюрьмы не зарекайся; виноват ты тем, что хочется мне кушать и мн. др.). Сама эта крайне негативная характеристика концептуально предстает как печальная неизбежность, несмотря на отмеченную выше неутомимую деятельность власти ради всеобщего блага. Не встает даже и вопрос о том, как хотя бы смягчить, если уж нельзя совсем уничтожить, эту крайне несимпатичную несправедливую эгоистичность.

В общественном сознании (не в концепте!) активно выступают такие «ограничители» эгоистичной несправедливости, как разделение властей и ее сменяемость. Однако в рамках именно русского концепта суд как важнейшая из ветвей власти, призванная хотя бы смягчить несправедливую эгоистичность других ветвей власти, сам обладает той же имманентной характеристикой. Выступая, таким образом, отнюдь не как противовес грубому насилию над подвластными ради интересов самой власти, но исключительно как верный пес на службе у власти. При этом проявляющий и свой собственный корыстный интерес. Единственная надежда в этом поле – суд Божий, весьма отдаленный и призрачный. ( Бог правду видит, да не скоро скажет; Богу – богово, кесарю – кесарево; Покуда травка подрастет, лошадка с голоду помрет и др.). Иными словами, суд (как концепт) – отнюдь не контролер и/или смягчитель, но сам активный соучастник проявлений несправедливого эгоизма власти.

Другой обсуждаемый в российском обществе способ смягчения несправедливой эгоистичности власти – это ее непременная сменяемость, ротация. (Напомню высказывание У. Черчилля о том, что всякая власть портит (ее обладателя?), и обращу внимание на то, что русский фонетический коррелят английского corruption имеет более узкое и конкретное значение с явно отрицательной оценкой. Однако нет таких грабель, которые гребут от себя; быть у воды и не напиться?! делиться надо! не «взятки», а «благодарность» и др. Однако и смысловой компонент «сменяемость», причем «регулярная» как не входил в концепт власть во времена И. А. Крылова, так и не входит в него и в XXI веке. Хотя сама идея сменяемости весьма популярна в русской концептосфере в связи со смертью, сменой поколений, временами года и иными циклическими событиями. К концепту власти разного типа эта характеристика, как кажется, применялась лишь в 20-е годы прошлого века. Например, «У Никитских у ворот сидит Гоголь какой год. Посидел – пора слезть, дай Малашкину присесть» . Или у В. В. Маяковского : «от Ивана до Петра все хотят в директора» . Между тем в реальности идея ротации руководителей была еще в 1961 году внесена даже в Устав КПСС на XXII съезде (впоследствии отменена) и, видимо, была в числе причин устранения от власти Н. С. Хрущева. Можно даже предполагать, что в русский концепт власти неизбывно заложена идея сущностной неизменяемости (в отличие от ее внешних декоративных характеристик): белые приходят – грабят, красные приходят – грабят; всякая власть – от Бога и др.

Итак, в отношении той части концепта власти, которую можно назвать «эгоистической несправедливостью», крот истории на русской почве, кажется, вообще не роет, несмотря на движения и самой мысли, и даже жизни.

Басни И. А. Крылова являются неиссякаемым лингвистическим источником как для современных словарей, так и для грамматик. Это касается и проблемы выбора падежной формы местоимения в соединении с предлогом по ( по вас или по вам ; по ком или по кому , по нем или по нему ); историю обсуждения этой проблемы принято начинать с Грамматики А. Х. Востокова [Востоков 1981: 276], однако в параграфе Грамматики Востокова нет примеров из басен И. А. Крылова.

В начале XX в. В. И. Чернышев, обсуждая проблему вариантности форм Дат. пад./ Предл. пад. [Чернышев (1915) 1970: 608—611], обратил внимание на то, что в черновике басни «Лягушка и Юпитер» была употреблена форма «ПО + Предл. п.» ( по них ), а в окончательном варианте «ПО + Дат. п.» ( по ним ). При этом в списке примеров на «ПО + Предл. п» он привел также примеры из басни «Лжец»: Лжец ни один у нас по немпройти не смеет; …Но кто не лжет, Ступай по нем, пожалуй, хоть в карете; А все чуден и мост, по коеммы пойдем, Что он Лжеца никак не подымает .