Джабраил Мурдалов - Неизвестный Поэтъ XIX века. Памятник Поэзии

Чай сотен семь иль восемь дал,

Ужели я не отгадал?

Чтож, шесть?» – Покуда половина. —

«Нет, шутки!» – Право. – «Молодец!

Умел купить, что за скотина!

К заводу знатный жеребец!»

– Как Петр Ильич? – «Чур между нами,

Таких уродов подцепил,

Что я бы в соху не пустил

И все с ослиными ушами».

– Что, видно дело не по нем?

А прославляют знатоком! —

Они смеялись, рассуждали;

Но новый гость кричит: «друзья!

Позавтракать нам не пора ли?

Послом ко всем явился я,

Всех звать на дружескую схватку».

– Чай спрыснуть ярмарку? – «Ну да

Прошу покорно, господа,

К купцу приезжему в палатку!

Попробуем у казаков,

Изделья Дона – балыков;

Закусим. Шумное волненье

Все потянулись и ушли,

И вновь друг другу поздравленье

С бокалом вместе поднесли:

Сердца отраду обрели,

А ярмарка – благословенье.

Народ шумит, как Океан

Волнуется среди равнины

И к довершению картины

Белеет круглый балаган.

Толпа шумливая несется

Смотреть диковины чудес,

С балкона громко раздается

С тимпанным боем экосез;

На нем народа утешитель,

Невольный Момуса служитель,

За деньги ставший дураком,

Паяц, махает колпаком.

Налево вход; между рядами

Мелькают шляпы и чеченцы,

Торговки с кружевом, с коврами,

Вещей господских продавцы;

Жиды, Венгерцы с коробами,

И мелкие полукупцы;

Пестреют разные товары:

При первом входе в длинный ряд,

Ковши, тазы и самовары,

Ваш блеском поражают взгляд,

Изделья разного разбора

Из хрусталя и из фарфора,

Татарин с кучею платков,

И лавка новых картузов,

Предмет приличия затейной

Блестит товар галантерейной,

С фортункой круглою своей;

Вот лавка оптика, за ней

Больших четыре с погребами,

Подалее идет рядами

Приманка дам – товар панской;

А там в углу, уединенно,

Почиют скромно и смиренно

Творцы поэзии святой,

Историй, повестей, романов,

Хозяйств, гадательных обманов,

Книг обветшалых для детей

И разный сброд календарей;

И для веселья и для скуки,

Для заблужденья и науки

Различные созданья и науки

Различные созданья есть,

Прошу покорно сделать честь!

Но нет, напрасно перелеты

Сияют блеском позолоты,

Напрасно принимали труд

По полкам их переставляя,

Экономического края

Они к себе не привлекут:

Здесь деньги слишком берегут,

Здесь знают все и не читая.

Но вот толпа вдали шумит,

Честной народ зашевелился

И, гневаясь распетушился

В броне сермяжной инвалид.

Театра конного актеры,

Кочующие волтижоры

Себя явились показать

И в балаганы зазывать;

При звуке трубном проезжая,

Они блуждают по рядам,

Друг друга сильно поражая

Народ бежит но их следам;

Идут от дела и от скуки,

Смотреть чудесные прыжки,

Эквилибрические штуки,

Салтомортальные скачки.

Иной крестится и вздыхает

Фиглярское штукой удивлен,

Кричит: глаза отводит он,

Ему лукавый помогает!

Но вот явился модный свет:

Госпож и барышен уезда

Высаживают у подъезда

Из недр колясок и карет.

Сначала шум и восклицанья!

Потом за чвоканье взялись

И по местам разобрались.

Одни для шпилек и булавок

К мадаме модной забрели,

Другие внутрь овощных лавок

Для экономии зашли.

Тогда как матушки торгуют

Чай, сахар, кофе, шеколад,

Их дочки сильно негодуют

И к ситцам поспешить хотят;

Без цели все они вертятся,

Между прилавками толпятся,

И проклинают по сто раз

Досадный годовой запас.

Отцы их, ром, вино и водки,

Сыры, бульоны и селедки

Экзаменуют у купцов

С надутым тоном знатоков;

На цены сильно негодую,

Закуски разные торгуя,

Едят и нюхают и пьют

Соображают и жуют.

Порою головой качают

И потихоньку замечают:

Сыр этот, как-то не слезист,

Не аккуратен и не чист!

Но вот завернуты лимоны,

Лавровый лист и вермишель,

Изюм, корица, макароны

Инбирь, конфеты, карамель

Гроздика, чернослив с ванилью,

Для пряжи: лавра с кашенилью,

И сарачинское пшено

В кулечки все уложено.

Кульки, лишь только появилось,

Все дочки, внучки оживились;

Но масло пробовать хотят

И для себя и для лампад.

Досадно право, сердцу больно,

Еще уже ли не довольно

Часа четыре торговать

И о холстинках забывать!

Но мимо нас все кавалеры,

Уездных франтиков семья,

Под ручку ходят, как друзья.

Что за чудесные манеры?

Иной летит таким тузом,

Вертится гордо перед лавкой,

Иль с новокупленной булавкой

Иль с новомодным картузом.

Порою в критицизм вступает

Уездный франтик – удалец,

Салоп судейши осуждает

Или исправницы чепец,

И заслуженною наградой

Его венчается язык,

С очаровательной отрадой

Он слышит: comme vous etes coustique !

Но масло куплено, расходу

Уже итоги подвелись,

С купцом как должно разочлись

И изготовились к походу;

Чтож к ситцам? То-то вовсе нет,

Желудок требует обед!

Что делает? в экипаж садятся,

Между кулечками теснятся,

И отправляются домой,

Чтобы на ярмарку являться

Опять вечернею порой.

Запаса уничтожив бремя,

Все снова съехались в ряды,

Но тут опять свои беды,

От ситцев отнимают время.

Сойдутся и начнется бой:

Взаимно хвалятся злодейки

Тем, что одна перед другой

Уторговала две копейки;

Расчет конечно небольшой,

Купцы привычку эту знают,

С товара цену убавляют,

Накидывая на другой.

Потом у них в обыкновенье

Начать сурьезный разговор,

То есть, всем ближним перебор

И их пороков осужденье:

«Передала ты за чаек!»

Кричит одна визгливым тоном.

К тебе бы, мать моя, с поклоном

Мне отнестись, вить ты знаток,

А торговаться – молоток!

За то купила я лимоны

Дешевле твоего, мой свет!

И вермишель, и макароны;

Но все не лишний твой совет:

«Что матушка, Аксинья Львовна,

На что советы для иных;

Вон, посмотри на Тюрлиных

Они родник открыли словно!

Весь закупили магазин!

И горнанапер и бакисты

И дардадам и буфмуслин ,

Знать точно на руку не чисты:

Как не скрываешь, не хитрить,

Иглы в мешке не утаить?»

И, и! мой светик! всем известно,

Что быть Исправницей чудесно!

Им все пришлют и навезут,

А деньги куры не клюют!

Вон кум-то мой как колотился,

А в Заседатели попал,

Другим он человеком стал:

И потолстел, и оперился;

Намедни на вечере я

Уселась в вист, у Казначейши,

Ох нет, ошиблась, у Судейши!

Всегда пятак игра моя!

Вот он подходит, поклонился:

Что, кумушка, полтина чтоль?

Полтина? иль ты, кум, вздурился!

Чтож я всегда готов, – изволь!