Джон Лайонз - Введение в теоретическую лингвистику

Среди обобщенных трансформаций выделяются два класса: правила включения и правила объединения [ embedding and conjoining rules ]. Различие между ними весьма приблизительным образом соответствует разграничению между комплексными и сложными предложениями, которое иногда проводится в традиционной грамматике (и которое во многих случаях довольно трудно применить на практике) (см. стр. 281). Среди многих конструкций, подлежащих обработке правилами включения, особое место занимают различные «номинализации». Мы уже обсуждали (в первых, менее формальных частях настоящего раздела) предложения типа Flying planes are dangerous 'Летающие самолеты опасны'. Мы отметили, что flying planes 'летающие самолеты' представляет собой именную группу в поверхностной структуре этого предложения (и обладает внутренней поверхностной структурой прилагательное + существительное, подобно словосочетанию supersonic planes 'сверхзвуковые самолеты'), но что данное словосочетание «трансформационно» связано с глубинной структурой Planes fly и Planes are flying. Мы можем теперь сказать, что грамматика порождает матричную цепочку (вида Np—be—А) и цепочку составляющих (вида NP—V intr) и что цепочка составляющих трансформируется («номинализуется») в NP вида A+N, а затем включается в матрицу NP—be—А в качестве ее субъекта.

Мы не будем вдаваться в подробности формализации трансформаций включения. То, как она намечена в «Синтаксических структурах», имеет довольно эскизный характер, а последующие исследования, проводившиеся в этом направлении, столкнулись с целым рядом новых проблем. Замечания, содержащиеся в предыдущем абзаце, имели целью лишь в самом общем виде пояснить, что́ подразумевается под термином «включение». Суть дела состоит в том, что «включенная» структура (является ли она сочетанием слов («фразой») или несамостоятельным предложением, если воспользоваться традиционным разграничением двух типов «вторичных» единиц — см. § 5.1.1) представляет собой трансформ цепочки, которая могла бы также служить структурой, лежащей в основе целого предложения, но которая «функционирует» как составляющая другого предложения. Это в известном смысле предложение внутри предложения. НС-структура матричного предложения, которое подчиняется символу Σ, будет, следовательно, содержать еще один экземпляр Σ, который подчиняется символу, соответствующему функции, выполняемой конституентным предложением в структуре целого.

Но трансформации объединения также сочетают предложения (точнее, структуры, лежащие в основе предложений) внутри «большего» предложения. Разница в том (и она соответствует различию между «комплексными», включающими, предложениями и «сложными», объединяющими, предложениями традиционной грамматики), что трансформации объединения не подчиняют одно предложение другому, «матричному», в качестве «составляющей» этого последнего. Обе объединенные структуры (если полагать, что в операции объединения участвуют только две лежащие в основе структуры) сохраняют свой статус «предложения» внутри «большего» предложения. НС-структура для «большего» предложения будет, таким образом, содержать два (или более) случая Σ, соподчиненные крайнему верхнему Σ, которому подчиняется целая НС-структура. Наиболее бесспорный (и prima facie простейший) пример предложения, полученного в результате применения трансформации объединения, представляет предложение с двумя сочиненными несамостоятельными предложениями, связанными сочинительным союзом (например, and); ср. Caesar advanced and Pompey retreated 'Цезарь наступал, а Помпей отступал'.

В начале этого раздела мы сказали, что любая грамматика, которая ставит своей задачей охарактеризовать порождаемые ею предложения как с точки зрения глубинной структуры, так и с точки зрения поверхностной структуры, есть трансформационная грамматика; и мы видели, что традиционные грамматики были трансформационными в этом смысле. Они были также генеративными в первом из тех двух значений, которые теперь обычно связываются с этим термином (то есть они были в принципе «проективными», но не были «эксплицитными» — ср. §4.2.13).

Затем мы ограничили наше внимание самой известной и наиболее формализованной системой из до сих пор разработанных генеративно-трансформационных грамматик. Это система, введенная Хомским в работе «Синтаксические структуры» (работе, кратко излагавшей в относительно популярной форме результаты предшествующих исследований, по большей части неопубликованных, хотя и имевших довольно широкое хождение среди лингвистов, занимавшихся формализованной генеративной грамматикой). В нашем кратком и фрагментарном изложении системы Хомского не были упомянуты многие существенные теоретические вопросы. Мы сочли, что во введении к лингвистической теории более полезно сосредоточиться на некоторых фундаментальных понятиях — таких, как «структурная разложимость» и природа трансформационных правил, — и проиллюстрировать действие одного-двух правил с той степенью подробности, которая достаточна для того, чтобы читатель мог сам судить о значении фундаментальных принципов системы.

Мы также сочли возможным пояснить эти принципы на примере ранней версии трансформационной грамматики (как она была очерчена в работе Хомского «Синтаксические структуры»). Одна из причин такого решения состоит в том, что большинство из до сих пор опубликованных работ, воплощающих принципы трансформационной грамматики, соответствует в целом раннему варианту системы Хомского. Другая и более существенная причина заключается в том, что основные модификации, предложенные Хомским и другими в недавнее время, связаны с предпринимавшимися в течение последних десяти лет серьезными попытками приложить раннюю систему ко все более широкому кругу синтаксических отношений в языке (часть которых традиционная грамматика не описывала даже «неформальным» образом). Чтобы оценить смысл этих модификаций, необходимо вначале понять более раннюю систему.

Кроме того, по крайней мере в одном отношении книга «Синтаксические структуры» не утратила своего значения, несмотря на последующие работы. В истории современной лингвистики эта книга ознаменовала собой революцию. Она не была коллекцией множества частных явлений различных языков, но обращала внимание на некоторые очевидные и в определенном смысле хорошо изученные факты, касающиеся структуры весьма известного языка (английского) и природы языка вообще, которые, как было убедительно продемонстрировано Хомским, не могут быть «объяснены» в рамках принятой тогда лингвистической теории. Но при этом он предъявил к «объяснению» более строгие требования, чем те, которыми лингвисты довольствовались до сих пор. Эти требования продолжают оставаться в известной мере дискуссионными (хотя значительная часть полемики основана на недоразумении). Однако они были приняты большинством лингвистов, включая и тех, кто отвергал те или иные детали разработанной Хомским формализации грамматической теории. Именно в этом и состоит «революционизирующее» значение работы «Синтаксические структуры».