Клайв Льюис - Племянник чародея with W_cat

[ 584 584 – Ну пожалуйста, – заговорил Дигори, – пожалуйста, пустите нас, а то лев все дальше уходит, и я с ним поговорить не смогу. Мне ужасно нужно. ] “Oh please, please,” said Digory. “Could we get on? The Lion’s getting further and further away. And I do want to speak to him so dreadfully badly.”

[ 585 585 – Слушай-ка, Земляничка, – сказал извозчик, – этот молодой человек хочет со львом потолковать, и дело у него самое что ни на есть важное. Ты не могла бы позволить ему прокатиться у тебя на спине? Он тебе спасибо скажет. Отвези его к вашему Аслану, а мы с девочкой пойдем сзади пешочком. ] “Look ’ere, Strawberry,” said the Cabby. “This young gen’leman ’as something on his mind that he wants to talk to the Lion about; ’im you call Aslan. Suppose you was to let ’im ride on your back (which ’e’d take it very kindly) and trot ’im over to where the Lion is. And me and the little girl will be following along.”

[ 586 586 – На спине? – откликнулась лошадь. – помню, помню! Когда-то давно один маленький двуногий вроде вас это со мной делал. У него были маленькие твердые кусочки чего-то белого для меня. И они были куда вкусней травы! ] “Ride?” said Strawberry. “Oh, I remember now. That means sitting on my back. I remember there used to be a little one of you two-leggers who used to do that long ago. He used to have little hard, square lumps of some white stuff that he gave me. They tasted—oh, wonderful, sweeter than grass.”

[ 587 587 –А, сахар! – сказал извозчик. ] “Ah, that’d be sugar,” said the Cabby.

[ 588 588 – Пожалуйста, Земляничка, – упрашивал ее Дигори, – ну пожалуйста, отвези меня к Аслану! ] “Please, Strawberry,” begged Digory, “do, do let me get up and take me to Aslan.”

[ 589 589 – Ладно, я не против, – сказала лошадь. – Иногда можно. Залезай. ] “Well, I don’t mind,” said the Horse. “Not for once in a way. Up you get.”

[ 590 590 – Славная старая Земляничка, – сказал извозчик. – Давай, молодой человек, я тебя подсажу. Вскоре Дигори уже не без удобства устроился на спине у Землянички. Ему и раньше приходилось кататься верхом без седла – на своем собственом пони. ] “Good old Strawberry,” said the Cabby. “’Ere, young ’un, I’ll give you a lift.” Digory was soon on Strawberry’s back, and quite comfortable, for he had ridden bare-back before on his own pony.

[ 591 591 – А теперь поторопись, Земляничка, – сказал он. ] “Now, do gee up, Strawberry,” he said.

[ 592 592 – У тебя случайно нет кусочка из тех белых? – спросила лошадь. ] “You don’t happen to have a bit of that white stuff about you, I suppose?” said the Horse.

[ 593 593 – Боюсь, что нет. ] “No. I’m afraid I haven’t,” said Digory.

[ 594 594 – Что ж, ничего не поделаешь, – вздохнула лошадь, и они тронулись в путь. ] “Well, it can’t be helped,” said Strawberry, and off they went.

[ 595 595 Тут один крупный бульдог, который все это время принюхивался и приглядывался, сказал: ] At that moment a large Bulldog, who had been sniffing and staring very hard, said:

[ 596 596 – Смотрите! Вон там, за речкой, в тени деревьев, кажется, еще одно из этих смешных созданий. ] “Look. Isn’t there another of these queer creatures over there, beside the river, under the trees?”

[ 597 597 Все звери увидели дядюшку Эндрью, стоявшего среди рододендронов в надежде, что его никто не заметит. «Пошли, пошли, – заговорили они на все голоса, – посмотрим, кто там такой». Так что покуда Земляничка с Дигори на спине бежали в одном направлении (Полли и извозчик шли сзади пешком), почти все звери заспешили к дядюшке Эндрью, выражая свой оживленный интерес рыком, лаем, блеяньем и другими разнообразными звуками. ] Then all the animals looked and saw Uncle Andrew, standing very still among the rhododendrons and hoping he wouldn’t be noticed.

“Come on!” said several voices. “Let’s go and find out.” So, while Strawberry was briskly trotting away with Digory in one direction (and Polly and the Cabby were following on foot) most of the creatures rushed towards Uncle Andrew with roars, barks, grunts, and various noises of cheerful interest.

[ 598 598 Тут нам придется вернуться назад, чтобы описать все происходившее с точки зрения дядюшки Эндрью. Его одолевали совсем не те чувства, что детей и доброго извозчика. И в самом деле, дело тут не только в том, где он стоял, а в том, что он был за человек. ] We must now go back a bit and explain what the whole scene had looked like from Uncle Andrew’s point of view. It had not made at’ all the same impression on him as on the Cabby and the children. For what you see and hear depends a good deal on where you are standing: it also depends on what sort of person you are.

[ 599 599 С первого появления зверей дядя Эндрью отступал все глубже и глубже в заросли кустарника. Разумеется, он пристально за ними наблюдал, только не из любопытства, а от страха. Как и ведьма, он был ужасно практичным. Например, он просто не заметил, что Аслан выбрал по одной паре из каждой породы зверей. Видел он только большое количество расхаживающих повсюду опасных диких зверей, и все удивлялся, почему остальные животные не пустились наутек от огромного льва. ] Ever since the animals had first appeared, Uncle Andrew had been shrinking further and further back into the thicket. He watched them very hard of course; but he wasn’t really interested in seeing what they were doing, only in seeing whether they were going to make a rush at him. Like the Witch, he was dreadfully practical. He simply didn’t notice that Aslan was choosing one pair out of every kind of beasts. All he saw, or thought he saw, was a lot of dangerous wild animals walking vaguely about. And he kept on wondering why the other animals didn’t run away from the big Lion.

[ 600 600 Когда настал великий миг и звери заговорили, он совсем ничего не понял по одной довольно занятной причине. Дело в том, что при первых же звуках львиной песни, еще в темноте, он понял, что слышит музыку, и что музыка эта ему крайне не по душе. Она заставляла его думать и чувствовать не так, как он привык. Потом, когда взошло солнце, и он увидел, что поет, по его выражению, всего лишь какой-то лев, он стал изо всех сил уговаривать себя, что никакое это не пение, а обыкновенный рев, который в нашем мире может издать любой лев в зоопарке. «Нет-нет, – думал он, – ну как львы могут петь? Я это себе придумал. У меня нервы расстроились». И чем дольше лев пел, чем прекрасней становилась его песня, тем усерднее уговаривал себя дядюшка Эндрью. Есть одна неприятность, подстерегающая тех, кто пытается стать глупее, чем он есть на самом деле: это предприятие нередко завершается успехом. Дядюшке тоже это удалось, и вскоре он действительно ничего не слышал в песне Аслана, кроме рева. А еще через несколько минут уже ничего не различил бы в ней, даже если бы захотел. Так что даже при словах «Нарния, проснись!» до него долетело только рыкание. Речи заговоривших зверей казались ему лишь лаем, кваканьем, визжанием и блеяньем, а их смех тем более. Дядюшка Эндрью, в сущности, переживал худшие минуты в своей жизни. Никогда раньше не доводилось ему встречать такой ужасной и кровожадной своры голодных, злых животных. И когда он увидал, что дети с извозчиком направились к ним, его охватил ужас и негодование. ] When the great moment came and the Beasts spoke, he missed the whole point; for a rather interesting reason. When the Lion had first begun singing, long ago when it was still quite dark, he had realized that the noise was a song. And he had disliked the song very much. It made him think and feel things he did not want to think and feel. Then, when the sun rose and he saw that the singer was a lion (“only a lion,” as he said to himself) he tried his hardest to make believe that it wasn’t singing and never had been singing—only roaring as any lion might in a zoo in our own world. “Of course it can’t really have been singing,” he thought, “I must have imagined it. I’ve been letting my nerves get out of order. Who ever heard of a lion singing?” And the longer and more beautiful the Lion sang, the harder Uncle Andrew tried to make himself believe that he could hear nothing but roaring. Now the trouble about trying to make yourself stupider than you really are is that you very often succeed. Uncle Andrew did. He soon did hear nothing but roaring in Aslan’s song. Soon he couldn’t have heard anything else even if he had wanted to. And when at last the Lion spoke and said, “Narnia awake,” he didn’t hear any words: he heard only a snarl. And when the Beasts spoke in answer, he heard only barkings, growlings, bayings, and howlings. And when they laughed—well, you can imagine. That was worse for Uncle Andrew than anything that had happened yet. Such a horrid, bloodthirsty din of hungry and angry brutes he had never heard in his life. Then, to his utter rage and horror, he saw the other three humans actually walking out into the open to meet the animals.