Леонид Кременцов - Русская литература XIX века. 1801-1850: учебное пособие

В «Женитьбе» Гоголь открыл целую область русской жизни, фактически ещё не затронутую русской литературой. Здесь он явился предшественником А.Н. Островского с его многочисленными бытовыми пьесами.

«Ревизор».Убеждение Гоголя, что театр – это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра, вдохновляет его: «Театр ничуть не безделица и вовсе не пустая вещь, если примешь в соображение то, что в нём может поместиться вдруг толпа из пяти, шести тысяч человек, и что вся эта толпа, ни в чем не сходная между собою, разбирая по единицам, может вдруг потрястись одним потрясеньем, зарыдать одними словами и засмеяться одним всеобщим смехом». В этом своём убеждении Гоголь черпал силы для многократных переделок и дополнений к «Ревизору». В результате, если текст комедии занимает в последнем варианте приблизительно 120 страниц, то приложения к ней – 90. Причем сегодня разбираться в «Ревизоре», не привлекая такие из них, как «Предуведомление для тех, которые пожелали бы сыграть как следует “Ревизора”», «Театральный разъезд после представления новой комедии», «Развязка “Ревизора”», недопустимо.

Много сил потратил писатель на то, чтобы разъяснить замысел комедии, которой он отдал восемь лет труда: «В «Ревизоре» я решился собрать в одну кучу всё дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем».

Первое представление «Ревизора» состоялось 19 апреля 1836 г. В театре присутствовали царь, его семья и его приближенные: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне более всех!» – такое впечатление произвел спектакль на высочайшего зрителя. Он повелел министрам, петербургским чиновникам побывать на представлении, а автора наградил золотой табакеркой. Об этой особенности своего таланта придавать характер всеобщности изображённому Гоголь знал: «…Россия такая чудная земля, что если скажешь об одном коллежском асессоре, то все коллежские асессоры, от Риги до Камчатки, непременно примут на свой счёт», – и много пострадал от этого. В письме к М.С. Щепкину он поделился своими впечатлениями от первых спектаклей «Ревизора»: «Все против меня. Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого, когда я дерзнул так говорить о служащих людях; полицейские против меня; купцы против меня; литераторы против меня. Бранят и ходят на пиесу; на четвертое представление нельзя достать билетов. Если бы не высокое заступничество государя, пиеса моя не была бы ни за что на сцене, и уже находились люди, хлопотавшие о запрещении её. Теперь я вижу, что значит быть комическим писателем. Малейший призрак истины – против тебя восстают, и не один человек, а целые сословия».

Но главной причиной огорчений Гоголя было не отрицательное мнение части публики, а неудачная игра актёров, не понявших замысла автора и изо всех сил пытавшихся смешить публику. Особенно огорчил его актер Дюр, игравший Хлестакова: он сделал из своего персонажа обыкновенного враля, но «Хлестаков вовсе не надувает, он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит… И вот Хлестаков вышел детская, ничтожная роль! Это тяжело и ядовито-досадно».

Немало претензий было у автора и к игре других актёров. Это было тем более обидно, что помимо истории с чиновником, принятым обывателями города за важную персону, и всех последствий этой невероятной истории, в «Ревизоре» было много таинственного, недоступного ленивому уму. Недаром Гоголь сравнивал комедию с запертой шкатулкою, ключ к которой лежит рядом, но никому не приходит в голову им воспользоваться. Действительно, внимательному читателю и зрителю открываются многие секреты автора.

Можно начать с истории о сюжете комедии, подаренном Гоголю Пушкиным. Возникает вопрос, зачем было дарить сюжет, многократно использованный уже в русской литературе до Гоголя. Это произведения Нарежного, Вельтмана и, конечно же, комедия Г.Ф. Квитка-Основьяненко «Приезжий из столицы, или

Суматоха в уездном городе», которая с 1827 г. кочевала по многочисленным сценам провинциальных театров. Говорили, что и самого Пушкина в Твери приняли за важную персону.

После смерти в его бумагах был обнаружен набросок похожего сюжета: «Криспин (Свиньин) приезжает в губернию на ярмонку, его принимают за ambassadeur. Губернатор честный дурак, губернаторша с ним проказит. Криспин сватается за дочь». Этот отрывок цитировался в книгах о Гоголе и прежде, но… с купюрой. А в ней-то и вся цель пушкинского подарка. Слово, написанное по-французски, опускалось (см., например, книгу В. Вересаева «Гоголь в жизни»), В переводе оно означает – посол, посланник, член посольства. В контексте жизни и творчества Пушкина этот отрывок обретает особенный смысл.

По поручению Николая I Пушкин работал над «Историей Петра Великого». Он обработал огромное количество материалов, подробно описывающих все периоды жизни Петра. Поэт сознавал важность и ценность предпринятого труда, но понимал также, что не все места жизнеописания царя, которого Николай I буквально боготворил, ему понравятся. И оказался прав. После смерти Пушкина Николай приказал опечатать все его бумаги, а рукописи, касающиеся «Истории…», выделил особо и запретил печатать «по причине многих неприличных выражений на счёт Петра Великого». В запрещённых бумагах представляют интерес материалы «о тайном посольстве» в Европу, в котором двадцатипятилетний Пётр принимал участие инкогнито. И вот ситуации, когда обычного человека принимают за важную персону, привлекли внимание Гоголя. Познакомившись с трудом Пушкина, он обнаружил много ситуаций, в которые попадал Пётр и которые переосмыслены им в «Ревизоре». Конечно, отождествлять фигуры Петра и Хлестакова нельзя, но основания для ассоциаций имеются.

Интересно, например, узнать, что первоначально фамилия Хлестакова была Скакунов. Это наводило на мысль о медном всаднике, хотя и Хлестаков также содержит скрытый намёк на царя, подхлёстывавшего Россию.

Можно представить восторг Пушкина, который, слушая чтение «Ревизора», хохотал над узнаваемыми ситуациями.

К сожалению, недостаток места не позволяет коснуться такой важной в комедии темы, как тема масонства. Есть сведения о том, что Пушкин подарил Гоголю листок со своим рисунком, изображавшим А.А. Жеребцова, главу масонской ложи «Соединенные друзья». Внешность его была очень похожа на внешность актера Сосницкого, первого исполнителя роли городничего. Не случайно, видимо, Хлестаков в своём письме пишет, что «городничий глуп, как сивый мерин».

Поразительно доказательны и интересны многочисленные ассоциации, реминисценции, аллюзии, которые обнаруживает исследователь С.А. Павлинов, сопоставляя «Ревизор» с «Похвалой глупости» Эразма Роттердамского. Приведем только один пример: «У дурачка, что в сердце скрыто, то и на лбу написано, то и с языка срывается, – говорит Глупость. – Мое лицо – правдивое зеркало души опровергло бы его без долгих речей». Сразу приходит на память эпиграф, который поставил Гоголь перед одним из последних вариантов «Ревизора»: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива. Народная пословица ». Павлинов пишет: «Вот, может быть, тот ключ, что лежит рядом со шкатулкой-пьесой, о которой говорил Гоголь. И зеркало – это глупость и несовершенство нашей жизни. А кривая рожа в нём – это наша душа, лицо «ветреной совести», нашей больной совести – самого большого человеческого порока, зависящего только от нас самих».