Коллектив авторов - Русская литература XIX века. 1880-1890: учебное пособие

Сильным увлечением Белинского был Купер, популярность которого в России 1830—1840-е гт. была, пожалуй, выше, чем у него на родине. Белинский сравнивал Купера с Шекспиром, называл Купера и Вальтера Скотта «двумя великими исполинами-художниками», отмечал мощный эпический размах, широкую картину действительности, наполненную поэзией и верностью жизни в цикле о Кожаном Чулке. Во время посещения Лермонтова, арестованного за дуэль с Э. Барантом, в Ордонансгаузе в апреле 1840 г. Белинский беседовал с ним, в частности, о Купере. Его приятно порадовало совпадение взглядов на Купера, когда Лермонтов во время этой беседы заметил, что «…Купер выше Вальтер Скотта, что в его романах больше глубины и больше художественной целости» (письмо Белинского к В.П. Боткину от 16–21 апреля 1840 г.).

Среди кумиров русской публики была и Жорж Санд, особенно популярная в 30—40-е гг. Белинский, один из её горячих пропагандистов, писал о Ж. Санд в патетическом стиле, имея в виду роман «Мопра»: «Сколько глубоких практических идей о личном человека, сколько светлых откровений благородной, нежной, женственной души». Он назвал писательницу «гениальной». С этой оценкой солидаризировался Салтыков-Щедрин. Герцену принадлежит проницательный отзыв о романе «Орас», в котором писательница создаёт окрашенный иронией образ мниморомантического, глубоко эгоистического по своей сути персонажа. В 1850—1860-е гг. популярность Ж. Санд заметно снижается; к этому времени писательница уже прошла пик творческой активности.

Писатели Запада по-своему включались в литературный процесс в России. Здесь были и подражания, и влияния, и сходство, носившее типологический характер. Молодой Лермонтов зависел от драматургии Шиллера, пережил увлечение Гюго и Байроном, В.Ф. Одоевского называли «русским Гофманом». Очевидные параллели возникают между Гофманом и Гоголем, особенна в использовании фантастики и гротеска.

А. Бестужев подражал Вальтеру Скотту в исторических новеллах, в использовании «местного колорита». Пушкин отзывался о Вальтере Скотте как о «пище ума», романы которого стали «картиной общества». Он изучал Скотта в процессе подготовительной работы над «Капитанской дочкой».

Процессы становления классического реализма на Западе также заинтересованно обсуждались русской критикой. Рост Диккенса-художника – огромного таланта, который становится «все свежее и могучее», – Белинский с радостью находит в романе «Домби и сын»: «Такого богатства фантазии на изобретение резко, глубоко, верно нарисованных типов я и не подозревал не только в Диккенсе, но и вообще в человеческой природе». Белинский считал этот роман «чудом». Добролюбов полагал, что личный опыт помог Диккенсу «понять народную жизнь», «перечувствовать, пережить» её. Критический пафос творчества Диккенса вызывал горячее одобрение у Чернышевского. Диккенс был среди любимых авторов Л.Н. Толстого и Достоевского. Однако далеко не все оценки представителей радикально-демократической критики были справедливы. Белинский, например, негативно оценивал Бальзака. Эволюция Теккерея после «Ярмарки тщеславия», его отход от резко критической позиции в романе «Ньюкомы» вызвал, в сущности, негативную реакцию Чернышевского, которая была явно нацелена против видного критика А.В. Дружинина; последний приветствовал у Теккерея утверждение общечеловеческих, религиозно-нравственных ценностей, «широкий шаг от отрицания к созиданию». Спор Чернышевского и Дружинина о «Ньюкомах» приобретал, таким образом, принципиальный характер.

Популярности западной литературы в России, обогащению русско-зарубежных контактов способствовала деятельность российских переводчиков , достигшая высокого мастерства. Ещё в XVIII, но особенно в XIX в. сложилась русская школа художественного перевода – свидетельство огромного уважения к достижениям словесного искусства других народов и его творческого освоения. В России переводами занимались не литераторы ремесленного уровня, а писатели «первого ряда»: Пупнсин, Жуковский, Лермонтов, Тютчев, Фет, Бальмонт, Брюсов, Блок, Анненский, Бунин, Сологуб, Пастернак, Заболоцкий, Ахматова, Цветаева и многие другие.

В первой половине XIX в. русская литература была сравнительно слабо известна на Западе. При жизни Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Гоголя они не были по достоинству оценены на Западе, но первые ласточки признания стали уже появляться. Еще в XVIII в. Дидро составил для себя «Летопись русских. Специальные разделы по русской литературе содержались в четвёртом и пятом томах «Истории России» (1782) французского учёного П.Ш. Левека.

В Германии первым журналом, освещавшим духовную и литературную жизнь в России, были «Русские заметки», издававшиеся И.Г. Рихтером. Заметным явлением стал выход двухтомной антологии «Образцы произведений русских поэтов» (1821–1823), подготовленной английским публицистом и переводчиком Джоном Баурингом. В числе первых пропагандистов русской литературы в Англии, автором статей о Пушкине был Томас Шоу (1813–1862), переводчик Пушкина, Лермонтова, Гоголя.

В Германии заметным явлением стал труд Г. Кёнига «Литературные картины России» (1837). Первым же, кто заявил о мировом значении русской литературы, был немецкий критик, публицист и историк Фарнгаен фон Энзе (1785–1858), в своем труде «Сочинения Александра Пушкина», выпущенном сначала на немецком языке и тут же напечатанном в переводе в Санкт-Петербурге в 1838 г., вскоре после гибели поэта. В 1843 г. выходец из России Вильгельм Вольфзон издал книгу избранных переводов с русского, начиная со «Слова о полку Игореве», образцов фольклора до Ломоносова и Державина.

Первое упоминание о Лермонтове на Западе относится к 1840 г. Через год, ещё при жизни поэта, критик А. Эрман писал, что Лермонтов – «наиболее обещающее явление русской поэзии».

Знаменательно, что именно во Франции, имевшей глубокие «многообразные культурные связи с Россией», появился писатель, знаток и пропагандист русской литературы. Им стал Проспер Мериме (1803–1870), тонкий художник слова, драматург, новеллист, искусствовед, критик, переводчик. В конце 30-х гг. он обратился к изучению русского языка, начал выказывать всё возрастающий интерес к славянским культурам, был близок с С.А. Соболевским, библиофилом, другом Пушкина, а также с И.С. Тургеневым. Наряду с языком Мериме изучал русскую историю, литературу, фольклор. Он был в числе первых глубоких интерпретаторов и восторженных почитателей Пушкина на Западе (статья «Александр Пушкин», 1868). Интерес Мериме к русской литературе и истории углубился после личного знакомства с Тургеневым (в 1857 г.); он редактировал переводы Тургенева, публиковавшиеся во Франции, написал предисловие к роману «Отцы и дети». Мериме также оставил исторические труды об эпохе самозванцев, Степане Разине и Богдане Хмельницком. И.С. Тургенев приводит высказывание Мериме: «Ваша поэзия ищет, прежде всего, правды, а красота являет потом сама собой».