Тимур Радбиль - Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие

Как уже отмечалось, пространство и время в языке существенно отличаются от пространства и времени в научной картине мира. В физике пространство и время мыслятся как объективно существующие характеристики универсума, не зависящие от человека, которым присущи стабильные свойства, полагающиеся универсальными константами для окружающего нас физического мира. В языковой картине мира отражена, по словам Ю.Д. Апресяна, так называемая «наивная физика пространства и времени», которая является в определенной мере релятивистской, хотя и в другом смысле, чем эйнштейновская: «Пространство и время релятивизированы взглядом говорящего на мир». В этом взгляде говорящего на мир прежде всего отражены его обыденные, житейские представления, в которых присутствуют донаучные (архетипические, мифологические и т. п.) компоненты.

Все это в полной мере относится и к восприятию пространства,которое не сводимо к «трехмерной пустоте», к математическому, объективному пространству. Язык описывает заполненное, «обжитое человеком» (В.Н. Топоров), антропоцентричное пространство. Это выражается, например, в том, что пространственные представления могут обозначаться посредством метафоры по образу частей человеческого тела: горный хребет, подножие горы и пр. Слова, первоначально обозначающие пространство, приобретают эмоционально-оценочное содержание, связанное с духовным миром человека: так, в оппозиции верх/низ верх соотнесен с совершенством, а низ, напротив, с негативными свойствами (высокие чувства, но низость): в оппозиции правый / левый за правым закреплено понятие правильности. Относительные пространственные обозначения типа высокий / низкий, далекий / близкий могут метафорически переноситься на выражение нравственно-психологического содержания.

Так, в русском языке слово крутой может получать положительную, а слово плоский – отрицательную коннотацию. Причем различные показатели по-разному реагируют на выражение коннотаций духовного плана. Так, например, почему глубокий ум, но высокая нравственность, а не наоборот – ср. глубокая страсть, но не *высокая страсть? А если возможны оба прилагательных в одном контексте, то они различаются по выражаемому признаку: например, в словосочетании глубокое чувство прилагательное глубокий выражает силу и интенсивность признака, а в словосочетании высокое чувство в прилагательное высокий означает духовно-нравственную оценку. Очевидно, слово высокий имеет в своей семантике нравственный компонент смысла, а слово глубокий – нет. Предлоги и приставки с первичным пространственным значением (например, вне / внутри) переосмысляются как выразители чисто человеческих отношений: ср. быть вне критики или околоспортивные интересы.

Однако при этом антропоцентризм выражения пространства в языковой картине мира обязательно получает национально-специфичную окрашенность. Так, для русской языковой картины мира актуальной и особо значимой представляется идея открытого пространства – воля, приволье, раздолье, простор. Любопытно, что пространственный, т. е. внешний компонент входит в семантическое толкование слов, обозначающих русские лингвоспецифичные понятия, которые характеризуют внутренний мир человека. Так, удаль, по мнению Д.С. Лихачева, – это храбрость, помноженная на простор, а тоска – это, наоборот, утеснение, т. е. лишение пространства.

В грамматике специфика пространственного восприятия связана с особенностями пространственного дейксиса – относительных наречных показателей пространства типа здесь / там, далеко / близко. По мнению Ю.Д. Апресяна, пространственный дейксис организован в языке с учетом понятия «пространство говорящего» (то же верно, впрочем, и для временного дейксиса). Это подтверждается здесь = 'в том месте, где находится говорящий или где он в момент речи мыслит себя'; там = 'в месте, отличном от того места, где находится говорящий или где он в момент речи мыслит себя'. Таким образом, предлагается считать, что в действительности важны не столько фактические физические пространства и времена, сколько способ их восприятия говорящим. Скажем точнее: в наивной картине мира способ восприятия имеет приоритет перед действительным положением вещей. Когда он расходится с фактами, предпочтение при осмыслении высказывания отдается ему.

Так, для носителей русского языка, наряду с универсальными показателями далеко / близко существенным является наличие дублетов, обозначающих так называемое человеческое измерение, которое включает обязательную оценку с позиции субъекта – вдалеке, невдалеке, вдали, неподалеку, вблизи и пр. Ср. приводимый Е.С. Яковлевой пример: Я живу вдалиот Большого театра и Я живу далекоот Большого театра, где вдали актуализует сему содержательной разъединенности (вдали от его дел, интересов), а далеко – чисто пространственную удаленность.

Аналогично вдалеке / невдалеке / поблизости обязательно обозначает объект «в поле зрения» говорящего в отличие от нейтральных по отношению к этому признаку далеко / недалеко / близко, которые не требуют обязательного присутствия поля зрения говорящего и могут выражать абсолютные величины: Звезда может быть далеко или близко, но вдалеке / невдалеке не может.

Крайне антропоцентрично, по мнению Тань Аошуан, представлена картина пространства в китайской языковой картине мира. Так, в китайском языковом сознании дистанционная оценка «далеко» ассоциируется с путем, а не с расстоянием, лежащим между двумя точками. «Далеко» – это значит, что понадобится много времени для преодоления такого пути. Поскольку большое расстояние между точками по вертикали нельзя описывать в терминах пути – понятия, связанного с освоением человеком пространства автономным или неавтономным способами, слово yuan не может сочетаться с ориентирами shangmian «наверху» или xiamian «внизу». Его естественным «спутником» является слово qianmian «впереди», которое по умолчанию входит в толкование самого слова yuan «далеко». Таким образом, естественный «партнер» слова shangmian «наверху» – это gao «высоко», а слова xlamian «внизу» – слово shen «глубоко», если описываемый объект находится в замкнутом пространстве. Отсылка к объекту, находящемуся далеко внизу в открытом пространстве, осуществляется единственным показателем xiamian «внизу», а функцию второго параметра берут на себя другие средства или просто широкий контекст.

Существуют и другие подтверждения нашего предположения о том, что дистанционная оценка yuan «далеко» связана с понятием «путь, дорога, пройденная человеком». Приведем два примера, в которых наречие yuan «далеко» применено при описании пространства, имеющего вертикальную ориентацию.