А. Колмогорова - Аргументация в речевой повседневности

Е.Ф. Вольф отмечает, что в ряде случаев прилагательное оказывается носителем основного смысла именной группы, а имя-определяемое представляет собой скорее структурный элемент (Вольф 1978: 24). В проведенном нами анализе речевого материала данное замечание находит свое подтверждение. Действительно, как мы постарались это показать выше, зачастую прилагательное оказывается смысловым «узлом» всего речевого поступка: именно здесь – в прилагательном – находятся те «ниточки», которые управляют речевым воздействием в его стратегическом и аргументативном аспектах.

В данной связи нам представляется интересным обратиться к теории роста глагольности в индоевропейском предложении, излагаемой А.А. Потебней в его записках по русской грамматике (Потебня 1958). Исследователь отмечает: «В русском языке, как и в других сродных, по направлению к нашему времени увеличивается противоположность имени и глагола. В древних языках употребляются причастия, формы, промежуточные между именем и глаголом». Употребление последних, по мнению А.А. Потебни, было гораздо обширней в древних языках, чем в новых, и, например, причастия могли иметь такую степень относительной самостоятельности и предикативности, какая в новых языках возможна только в личном глаголе. Во всем этом видно стремление сосредоточить предикативность в глаголе за счет предикативности имени и причастия (Потебня 1958: 516–517).

Можно предположить, что именно прилагательное архаически сохраняет «оплот» бывшей когда-то доминирующей именной предикативности. В пользу данного предположения говорит тот факт, что именно прилагательное оказывается наиболее тесно из всех языковых категорий связано с понятием нормы, с национально-культурными стереотипами восприятия и, наконец, с ритуалами религиозного и мифологического характера, организующими и по сей день взаимодействия человека с важнейшими сакральными силами окружающего мира (Колмогорова 2001, 2006).

При этом важно, что «уйдя с авансцены» предикативности на периферию данного важнейшего свойства языка, прилагательное приобрело уникальную возможность реализовывать тонкие нюансы именно субъективно личностного суждения о мире, своеобразную «личностную предикацию». В данном контексте удачным представляется данное А. Вежбицкой толкование, применимое с позиции семантических примитивов для характеристики прототипической роли прилагательного в речевой коммуникации (Вежбицкая 1999: 120): я думаю об этом (позиция существительного. – А.К.) как о…

Итак, мы рассмотрели как бы вертикальный срез процесса аргументации в повседневной речевой практике представителей русского национально-лингвокультурного сообщества, выделив три уровня организации процесса аргументации: когнитивно-языковую, социально-речевую и личностную аргументацию. В нижеследующих рассуждениях мы бы хотели рассмотреть тот же процесс, но уже в горизонтальном срезе, выявив и проанализировав формы речевого аргументативного поведения в повседневном общении.

Необходимо сразу уточнить, что аргументация в речевой повседневности может быть рассмотрена принципиально с двух точек зрения: 1) мы рассматриваем аргументацию как имманентное свойство повседневного речевого общения в целом, при этом важно, что само свойство имманентности обусловливает тот факт, что коммуникативная установка на аргументацию говорящими не осознается; 2) аргументация может выступать и как осознаваемое коммуникативное поведение в речевом повседневном общении. В первом случае мы не можем говорить о жанровом статусе аргументации, но во втором случае для причисления аргументации к категории жанровых форм есть достаточные основания. Однако следует сразу же сделать и второе уточнение: жанровый статус, на наш взгляд, имеет и аргументация в «специальных», неповседневных видах коммуникации (научная коммуникация, публичное выступление и т.д.), ее жанровые признаки в виде норм, правил и наборов клише подробно описаны во множестве учебников и пособий как теоретического, так и практического характера (Каверин, Демидов 2005; Уэстон 2005; Михалкин 2004). Однако жанровые характеристики данного вида аргументации существенно отличаются от жанровых характеристик повседневного аргументативного поведения. Именно последние мы и предприняли попытку выявить, опираясь на результаты проведенной нами экспериментальной работы.

Л.С. Выготский рассматривал поведение как процесс взаимодействия между организмом и средой (Выготский 2007), детерминируемый характером реагирования организма на сигналы извне. Под речевым поведением понимается стереотипичное и индивидуальное проявление заавтоматизированного, неосознаваемого, интуитивного выбора отправителем текста речевых сигналов актуализации скрытых нюансов смысла (Матвеева 1992), словесно выраженная часть эмпирически наблюдаемого и воспринимаемого адресатом внешнего проявления коммуникативной деятельности, последовательность речевых поступков (Борисова 2003: 67). Мы определяем речевое поведение как процесс взаимодействия человека с окружающей биосоциокультурной средой, осуществляемый посредством интуитивного, основанного на предыдущем опыте, выбора субъектом тех или иных форм реализации языковой способности.

О существовании определенного набора форм реализации языковой способности, типично используемого представителями того или иного национально-лингвокультурного сообщества в той или иной ситуации взаимодействия писали многие авторы, а данная проблематика породила отдельную языковедческую отрасль – теорию речевых жанров (генристику). М.М. Бахтин подчеркивал, что лингвистика должна, прежде всего, изучать формы и типы речевого взаимодействия в связи с конкретными условиями его, а также формы отдельных высказываний (жанры речевых выступлений) и, уже исходя из полученных данных, должна пересмотреть формы языка в их обычной лингвистической трактовке (Бахтин 1998). К.Ф. Седов рассматривает жанровое мышление как основу и принцип дискурсивного мышления вообще, при этом эволюция жанрового мышления во многом предопределяет эволюцию языковой личности и ее коммуникативной компетенции в целом (Седов 2003: 237).

Проблема определения сущности речевого жанра, его типологии активно разрабатывается в современной лингвистике (Жанры речи 1997, 1999, 2002, 2005; Антология речевых жанров 2007), хотя, по мнению В.В. Дементьева, пик интереса к данной проблематике уже миновал (Дементьев 2005: 5).

Тем не менее, в генристике нет единообразия во мнениях относительно того, что же такое речевой жанр и каковы критерии его выделения.