А. Колмогорова - Аргументация в речевой повседневности

Так, А. Вежбицкая (Вежбицкая 2007: 77–79) в основе своей трактовки РЖ использует понятие коммуникативной цели говорящего, характеризуя РЖ как единицу несколько большую, чем речевой акт. При этом типология РЖ, по Вежбицкой, во многом коррелирует с типологией речевых актов: Просьба, Приказ, Угроза, Предостережение и т.д.

Т.В. Шмелева, вслед за М.М. Бахтиным, трактует РЖ как особую модель высказывания (Шмелева 2007: 83), в которой жанрообразующим признаком также считает «целевой». Наряду с коммуникативной целью говорящего признаками жанра являются: образ автора, образ адресата, диктум, образ прошлого, образ будущего, языковое воплощение.

В.Е. Гольдин в качестве доминантной конститутивной черты РЖ называет ролевую и деятельностную ситуацию, отмечая: «Жанровая форма не обязательно характеризуется определенными тематическими, композиционными и стилистическими чертами. Она определяется коммуникативно-ролевой структурой ситуации общения, речевым каналом связи и общекоммуникативными целями субъектов общения (Гольдин 2007: 100–101)». При этом имена речевых ситуаций, событий, коммуникативных поступков, а также имена типовых разновидностей речевых произведений-текстов выступают в роли имен соответствующих жанров (жанр беседы, проповеди).

Нам близка точка зрения исследователей, подчеркивающих, что РЖ является, прежде всего, формой социального взаимодействия, осуществляемого в языковой коммуникации (Седов 2007: 8). Возможно, что РЖ как форма имеет архетипический характер (Алефиренко 2005), поскольку, как отмечает К.Ф. Седов, «жанровое мышление, как это ни парадоксально, начинает формироваться значительно раньше первых вербальных проявлений, задолго до начала формирования у ребенка языковой структуры» (Седов 2004: 237). По мнению исследователя, РЖ является универсальной лингвофилософской категорией, поскольку в ходе развития социолингвистической компетенции человека система жанровых фреймов становится имманентной его сознанию структурой, которая одновременно отражает представления о социальных формах взаимодействия людей и речевых нормах коммуникативного оформления этого взаимодействия. Таким образом, речевой жанр предстает, прежде всего, как форма, но форма речевая, а не языковая. Речевой жанр, следовательно, претендует на статус гибридного образования, принадлежащего такому уровню реализации языковой способности человека, где границы между речевым и языковым стираются (Дементьев 2006: 238). Жанр как форма привносит в речь системность (Салимовский 2001), формализируя и стандартизируя хаос речевого коммуникативного потока.

Итак, к числу конститутивных признаков жанра представители трех различных направлений в теории РЖ последовательно относят: лингвистическое направление – связность и целостность речевого произведения; прагматическое направление – коммуникативную цель говорящего; коммуникативная генристика – речевая форма во всей множественности ее проявлений: коммуникативные стратегии и тактики (Дементьев 2005), концепты (Слышкин 2005; Алефиренко 2005), коммуникативный смысл (Бацевич 2005), коммуникативные ценности (Дементьев 2005).

Дифференциальными признаками речевого жанра (далее – РЖ) являются:

1) наличие «номенклатуры» речевых форм, реализующейся в определенной ситуации общения;

2) способность таких речевых форм эволюционировать в процессе становления языковой личности в тот период, когда овладение системой языка завершено или почти завершено.

Мы считаем возможным рассмотреть речевое аргументативное поведение (далее – РАП) как один из возможных речевых жанров, имеющий, с одной стороны, некий национально и культурно обусловленный репертуар речевых форм, используемый представителями того или иного лингвокультурного сообщества в типизированной ситуации взаимодействия, а с другой стороны, – определенную динамику и закономерности становления, эволюционирования в онтогенезе.

Рассмотрим теперь вопрос о месте выделенного нами РЖ в типологии РЖ. Естественно, что существует большое количество типологий РЖ, разные авторы используют в качестве основы для классификации различные критерии: коммуникативная цель – информативные, императивные, этикетные, оценочные (Шмелева 2007); степень «непрямоты» – прямые РЖ/градуированная шкала косвенных РЖ (Дементьев 2006: 259–337); иллокутивно-перформативное направление (вектор) высказывания – информативный диалог, прескриптивный диалог, обмен мнениями с целью принятия решения или выяснения истины (спор, дискуссия), диалог, имеющий целью установление или регулирование межличностных отношений, праздноречевые жанры (Арутюнова 1992: 53–55).

К.Ф. Седов, вслед за М.М. Бахтиным (Бахтин 1996: 161–162), выделяет первичные и вторичные речевые жанры, подразумевая под первыми жанровые фреймы, принадлежащие нижнему, бытовому уровню континуума речевой коммуникации, овладение которыми происходит бессознательно, подобно овладению родным языком, а под вторыми – жанровые фреймы, относящиеся к верхним уровням речевого пространства, овладение которыми происходит сознательно в процессе саморазвития языковой личности (публичное выступление, коммюнике и т.д.). Деление жанров на первичные и вторичные коррелирует с дихотомией риторические/нериторические жанры (Седов 2007: 20): риторические жанры – это способы оформления публичного, по преимуществу «внепрактического» социально значимого взаимодействия людей; нериторические жанры обслуживают типические ситуации неофициального, непубличного, бытового по преимуществу поведения, которые имеют характер естественного, бессознательного (помимовольного) взаимодействия членов социума.

Очевидно, аргументация в речевой повседневности относится к категории вторичных нериторических жанров, поскольку овладение речевыми формами убеждения, используемыми в обыденном общении, происходит бессознательно в речевой практике в рамках социума.

В целях выявления специфических форм реализации РАП в русском лингвокультурном сообществе, а также выявления динамики и закономерностей эволюционирования данных форм мы использовали такой вид исследовательской работы, как эксперимент. О процедуре проведения данного эксперимента мы подробно писали в п. 3.3. Анализу подверглись развернутые речевые произведения, имеющие письменную форму и являющиеся реакцией респондентов на установку обосновать выбор одного из оценочных суждений «Варя – хорошая», «Варя – плохая».

Анализировались речевые произведения трех групп испытуемых: 1 группа – школьницы 14–15 лет (42 чел.), 2 группа – студентки 16–17 лет (51 чел.), 3 группа – студентки 20–24 года (43 чел.).