Александр Хроленко - Введение в лингвофольклористику: учебное пособие

Думается, что решение вопроса о границах фольклорного слова возможно только при том условии, что мы откажемся от привычных нам критериев литературного языка и взглянем на фольклорный текст как явление особого рода. Вспомним классика языкознания: «В самом деле, что такое «слово»? Мне думается, что в разных языках это будет по-разному. Из этого собственно следует, что понятия «слово вообще» не существует» [Щерба 1958: 9]. Этот тезис необходимо иметь в виду в анализе такого специфичного явления, как народно-поэтическая речь, где почти каждое слово «запрограммировано» другим словом и всем текстом произведения в целом.

Строка народно-поэтического произведения пульсирует, сжимаясь и разжимаясь, гибко подчиняясь напеву или плясовому ритму. Это отражается на грамматической структуре стиха. Вот почему мы обнаруживаем две полярные тенденции. С одной стороны, разрывы слова при распеве (ср.: При-прикладиночка кленовая (Владимир, № 61)) и функционирование частей слова в качестве эквивалента полного слова. С другой стороны, слова сжимаются, прессуются в композиты, наличествующие только в фольклорных текстах. Именно здесь мы видим, как один и тот же комплекс то меняется, уподобляясь слову, то окостеневает и в силу этого сливается с последующим словом.

Фольклорное слово в стихотворном тексте становится своеобразной «поэтической морфемой», т. е. такой речевой единицей, которая равно может быть и отдельным словом, и частью окказионального композита. Только в песенной строке мы можем встретить окказионализмы, которые представляют собой усечённые имена существительные:

Или слова, в равной степени относящиеся к существительным и к прилагательным:

Основной единицей стихотворно-песенного фольклора является строка, которая характеризуется музыкальной, просодической и синтаксической цельностью. Составляющей строки и является «поэтическая морфема» – аналог узуального слова. Думается, что именно это обстоятельство обусловило сохранность кратких прилагательных в атрибутивной функции. Совпадающие по структуре с изолированным корнем, они в равной степени воспринимаются и как автономные определения, и как часть специфического фольклорного композита. В исходной форме (им. – вин. пад. ед. ч. м. р.) они так похожи на морфемы, что в тех случаях, когда одно краткое прилагательное следует за другим, собиратель или редактор соединяют их дефисом: част-крупен дождик, сив-бур-шахматный, бел-горюч камень, сив-космат (Кир., т. 1, № 110, 244, 254, 362). Впрочем, соединяются дефисом и полные прилагательные: удалый-добрый (Кир., т. 1, № 138, 140).

Относительная самостоятельность таких «поэтических морфем» получается из-за ослабления связи между ними, возможной дистактности и перестановки. Например, частое в причитаниях, записанных Е. Барсовым, «слово» дайволюте-тко объясняется в сноске как результат перестановки внутри сочетания дайте-тко волю: «Дайволюте-тко народ да люди добрые» (Барсов, с. 64).

Диалектическое единство отдельности и связанности «поэтической морфемы» в устно-песенной строке первым уловил А.А. Потебня, обозначив его термином сближение. «В устной словесности, а отчасти в просторечии довольно часты не сложения (…) а сближения грамматически самостоятельных слов [Потебня 1968: 415]. Это сближение определяет уникальность композитов, их окказиональный характер, предельный динамизм каждого сложного образования, который проявляется в большой амплитуде вариаций от сочетаний слов до несомненного сложного слова. Наличие постоянного сближения как раз и вызывает затруднения собирателей и редакторов в определении границ слова. Сложные образования, возникшие вследствие интенсивного сближения, мы условно назовём композитами, понимая под этим термином случаи промежуточного состояния между словосочетанием и сложным словом.

Каковы же критерии выделения фольклорных слов, этих «поэтических морфем» песенной строки? Кажется, что легче решить вопрос с теми композитами, в которых грамматически активные компоненты – по форме имена существительные (типа нов город, свет братец, стольно Киев град и т. п.). Второй, находящийся в препозиции, компонент представляет собой краткое или усечённое прилагательное, утратившее способность изменяться по родам, числам и падежам. Полагаем, что перед нами атрибутивные словосочетания с тенденцией наиболее частых превращений в поэтические фразеологизмы. Нет нужды считать сложным словом (с соответствующим орфографическим оформлением) словосочетание буй ветер, если в одновременно бытующих в Воронежской области песенных текстах мы находим примеры морфологической вариативности прилагательного буйный в одном и том же словосочетании. Ср.:

Конечно, не во всех спорных случаях мы можем представить полную парадигму определения – полное / краткое / усечённое. В текстах найдем значительное количество окказиональных образований типа искат гора, золото цепочка и др. Например: По искат-горам вы издили высокиим (Федосова, с. 15. Комментарий на с. 300: искат (искатная) гора 'крутая, со скатами').

Выше мы уже приводили мнение Т.Н. Молошной о принадлежности образований с компонентом свет к разряду сложных слов, а также показали, что в фольклорных текстах компонент этот ведет себя как грамматически активное слово. Не оспаривая мнения Т.Н. Молошной (она говорит только о нормах современного русского литературного языка), полагаем, что для устно-поэтической речи это самостоятельная лексема. В двух примерах из одного и того же сборника:

Графическое оформление первого из них больше соответствует истинной природе лексемы свет.