Александр Пеньковский - Очерки по русской семантике

2) Образования с совпадающим, тождественным наполнением компонентов модели – типа Иван Иванович, Александра Александровна и т. п. Их можно было бы назвать таутонимическими или таутонимами . [149]

При всем их внешнем сходстве, при всей их несомненной близости, эти две разновидности личных и персонифицирующих именований обнаруживают существенные различия. И не только лексические (они лежат на поверхности и совершенно очевидны), но и иные, скрытые за ними различия в характере и направлении внутренних связей между компонентами модели и их внешних связей. Вскрыть эти связи – значит получить ключ к объяснению всей (достаточно сложной, как было показано выше) системы реализаций изучаемой модели. Таким ключом может стать анализ различных реализаций модели с точки зрения мотивированности – немотивированности ее компонентов.

4.0. Подходя к антропонимическим единицам с указанной точки зрения, оказывается необходимым различать мотивированность – немотивированность их выбора (Мв – М-в), значения (Мз – М-з) и образования (Мо – М-о), учитывая при этом, что все они могут получать языковое выражение (Мв+, Мз+, Мо+) или оставаться невыраженными (Мв-, Мз-, Мо-).

Для разных типов основных антропонимических единиц отношение их к этим видам мотивированности оказывается различным, как различны их структурные особенности, способы введения в акт наречения и последующая антропонимическая жизнь.

4.1. Так, личные имена, как правило, не образуются (не придумываются и не конструируются) и не наследуются, а выбираются из определенного круга готовых имен. Поэтому они характеризуются мотивированностью выбора. Мотивированность эта может осознаваться или не осознаваться нарекающими и носителями имени, она может быть целиком экстралингвистической или опираться отчасти и на языковые признаки имени (характер его звучания, соответствие-несоответствие в том или ином отношении отчеству и/или фамилии и т. п. [150]), но, как правило, остается невыраженной [Никонов 1970: 41–43].

В то же время личное имя как чистый знак, характеризующийся тенденцией к полной редукции лексического значения (ср.: [Суперанская 1973: 236–249]), должно быть немотивированным по образованию. Если в момент наречения такая мотивированность и имеется, например, в искусственно сконструированных именах типа Вилен (<���В. И. Ленин), Влаиль (< Владимир Ильич), Мэлс (<���Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин), Донара (<���дочь народа), Мюда (<���международный юношеский день) и т. п. (см. о таких именах – в работах [Алексеев 1970: 248; Данилина 1972: 16–24]), то последующая их жизнь неизбежно приводит к забвению первоначально действовавшей мотивировки – нередко даже для самих носителей таких имен, сохраняясь для них в лучшем случае через семейные предания. [151]

4.2. Соответствующие характеристики патронимических имен оказываются существенно иными.

В отношении отчеств нарекающие не располагают свободой выбора, поскольку отчество однозначно предопределяется именем отца. Оно принудительно навязывается и нарекающим и нарекаемым исторически сложившейся системой личного именования. Отчества, таким образом, не выбираются (в отличие от имен) и не наследуются (в отличие от фамилий), [152]а образуются. Они образуются, – по-видимому, каждый раз заново [153]– от собственных мужских имен, представляя два особых продуктивных типа существительных с суффиксами – ович / – евич и – овна / – евна и два закрытых непродуктивных типа с суффиксами – ич и – ична / – инична . [154]

При этом то, что с позиции нарекающих предстает как отсутствие свободы выбора отчества, для носителей отчеств оборачивается жесткими ограничениями их замены. [155]Последняя может иметь место либо как следствие изменения имени отца [Б. Успенский 1969: 214], либо как следствие смены отца (при усыновлении). [156]

Возможность свободного выбора отчества связана поэтому с редкими критическими ситуациями, когда имя отца по каким-либо причинам не может использоваться в качестве производящего (так бывало, например, при наречении отчества русским царицам иноземного происхождения [Б. Успенский 1971: 483] или на менее высоком уровне [157]), когда имя отца неизвестно, а конкретный восприемник отсутствует (например, при наречении младенцев-подкидышей в приютах и детских домах) и в некоторых иных случаях. [158]

Очевидно, что отсутствие свободы выбора отчества в естественных ситуациях наречения делает вопрос о мотивированности выбора в отношении патронимических имен некорректным, и, значит, соответствующий признак оказывается для них в норме нерелевантным.

Другой важной особенностью патронимических имен, противопоставляющей их личным именам, является наличие у них определенного лексического значения. По формулировке новейшей грамматики, патронимические имена «обозначают лицо, являющееся сыном того лица, которое названо мотивирующим словом» [Грамматика 1970: 103]. Таким образом, Иванович значит ‘сын Ивана’, Ивановна – ‘дочь Ивана’ и т. п. в полном соответствии с русской пословицей, гласящей, что «все Иванычи – Ивановы детки». Ср. также: «Был у Мирона один сын, и тот Мироныч…» (О. Носов. На пороге вечности // Звезда. 1984. № 5. С. 32). Ср. еще: «– Степан мой, Степан… Степанушка… Сынов разведем, сыны у нас будут, твоему роду продолжение, Степановичи…» (Ю. Гончаров. Нужный человек, 27); «Звали моего отца Якоб – это по-немецки, а по-нашему Яков, и я, следовательно, Яковлевич. Борис Яковлевич Ивановский…» (А. Рыбаков. Тяжелый песок).

Противопоставляясь по этому признаку также и фамильным именам (поскольку фамилия Иванов, например, несмотря на остаточную членимость, не обращает нашу мысль к некоему Ивану, зарытому под корнями генеалогического древа, и не обозначает ни ‘потомок Ивана’, ни ‘из семьи Ивана’), патронимические имена характеризуются мотивированностью значения и образования и потому должны рассматриваться как полуантропонимы-полуапеллятивы, как единицы, совмещающие в себе признаки двух лексических классов. [159]

4.3. Итак, можно утверждать, что личные имена и отчества противопоставлены по всем рассмотренным выше признакам (см. табл.).

Поскольку, однако, патронимические имена в противоположность личным не вполне свободны по употреблению и выступают обычно как члены двухкомпонентных и трехкомпонентных именований, находясь в них в односторонней зависимости от личного имени, [160]то целесообразно уяснить себе, как складываются реально эти противопоставления в естественных условиях их функционирования, т. е. в различных типах реализации двухкомпонентной антропонимической модели.