Кирилл Привалов - Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»

Как говорят про постановку задачи перед такими людьми, как Фосколо: «Задание обычное – сотворить чудо». На этот раз с подачи генерала Леонардо Фосколо и состоявшего у него на службе врача Микеланджело Саломона чудеса должны были начаться на берегах континентальной Адриатики, в хорватском городе Задар, по-итальянски – Зара. Там только что затухла эпидемия чумы, и можно было из трупов заразных людей и карбункулов на их телах извлечь жидкость, предназначенную для уничтожения турок. Иными словами: венецианцы разработали биологическое оружие Средневековья. Первыми в мире. Но как доставить эту отраву на другой край Средиземного моря? И самим при этом не отравиться? Да и сработает ли после долгой транспортировки в соленой морской атмосфере чумное оружие?

И здесь у Фосколо и у его Саломона было найдено достойное, поистине соломоново, решение. Достаточно пропитать чумным ядом текстильные изделия, скажем – армейскую амуницию, доставляемую из Малой Азии в турецкие гарнизоны. Почему бы не албанские фески из войлока и фетра, пользующиеся популярностью у османских солдат, особенно – в холодные зимние месяцы? Отравленные одежды, головные уборы и ткани оставалось только расфасовать по коробкам и максимально плотно их запаковать. Все остальное зависит от ловкости рук исполнителей операции. Часть контейнеров Фосколо хотел незаметно выбросить на берег недалеко от расположения турецких гарнизонов, другую часть – раздать широким жестом жителям острова, занимающимся поставками изделий и продуктов военным… Не без оснований проведитор полагал, что жадность и желание поживиться на дармовщинку погубят и турок, и греков-критян заодно с ними. И для тех и для других алчное стремление обогатиться на войне неизбежно обернется смертельной хворобой.

При этом Фосколо прекрасно осознавал гибельную опасность этой операции. Поэтому продумал и меры предосторожности: при обработке вещей и тканей участникам операции надо было «засунуть в рот и нос губки, пропитанные уксусом; а щетку с заразной жидкостью закрепить на железном пруте, который после завершения процедуры следует бросить в огонь». Как и все их современники, венецианцы тогда не понимали, что возбудителями чумы являются микробы, которые разносятся крысами и блохами. Считали, что болезнь вызывается ядовитыми испарениями от разлагающихся трупов и от так называемой «гнилой воды», то есть – передается непосредственно от одного человека к другому.

Мне кажется не случайным тот факт, что инициаторами операции «Феска» стали именно венецианцы. Граждане Светлейшей республики лучше других жителей Средиземноморья умели бороться с чумой. Именно в Венеции, вспомним, был объявлен в 1348 году первый в мире карантин: на сорок дней иностранные суда должны были встать на якорь перед разгрузкой, чтобы власти могли убедиться, что среди членов команды нет заразных. Даже целый специальный остров, Повелья, был выделен для этой «консервации» матросов. А для изоляции умирающих от чумы создали первый лазарет – на острове Лазаретто векьо…

Заметки на полях

Стратеги Советского Союза во все большевистские времена готовились к биологической войне. Производственные линии по массовым поставкам ядов были отлажены начиная с 1926 года. Тогда в рамках Военно-химического управления Красной армии появилась первая спецлаборатория. В 1936 году прошли первые войсковые учения, на которых отрабатывались тактика и методика применения нового оружия. Тогда же на вооружение поступили и его первые образцы – возбудители чумы, сибирской язвы и туляремии (вид вирусной пневмонии). Боевую туляремию, по некоторым источникам, созданную в Киеве в 1941 году, и применили в настоящем бою. В 1942 году – против наступавшей в южных степях группы войск Фридриха фон Паулюса. Выпускать чуму или сибирскую язву не стали, разумно решив, что такая эпидемия легко охватила бы огромную территорию по обе стороны линии фронта. Ограничились туляремией, хотя смертность от нее не превышает 10 процентов, но живую силу противника она из строя все-таки выводила. Разносчиками заразы стали степные грызуны.

Поначалу успех был потрясающим: танковые части Паулюса, рвущиеся к Сталинграду, забуксовали – немецкие солдаты и офицеры пачками выходили из строя. Но через неделю-вторую эпидемия разразилась и среди советских солдат, пострадало и гражданское население. То ли ветер поменял направление, то ли зараженные суслики и полевые мыши почему-то не по ту сторону фронта побежали… В официальных советских источниках эта инфекция представляется как естественно возникшая эпидемия. А командование Красной армии отправило в этот регион десять военных передвижных госпиталей, что говорит об огромном количестве заболевших на фронте… Ремарка на ту же скорбную тему. В брежневские годы советские специалисты по генной инженерии в погонах сумели так «усовершенствовать» бактерию туляремии, что смертность от нее увеличилась до рекордных ста процентов.

В случае с отравленной амуницией для турок Фосколо предусматривал строгие меры предосторожности. Ткани и фески должны были заражаться исключительно на борту корабля, чтобы не провоцировать новую вспышку чумы в Заре. Если бы сосуд с ядовитой жидкостью из-за качки или шторма разбился во время плавания, по предписанию, требовалось тут же выбросить в море его осколки: морская вода – хороший септик.

Ответственным за реализацию операции «Феска» Леонардо назначил доктора Саломона Микеланджело. Знаток ядов, осторожно неся смертельный сосуд, поднялся на борт флагманского корабля флотилии венецианцев, выходящей из Зары, и…

До Крита отравители не дошли. Наступила зима 1649 года, одна из самых холодных и самых штормовых в истории человечества, и Фосколо принял решение вернуть корабли в родные гавани. Что стало с Микеланджело Саломоном? Догадаться несложно: его посадили на суровый карантин и почему-то держали в заточении не положенные сорок дней, а целых несколько месяцев… А вот что произошло с «квинтэссенцией чумы»? Это истории пока что не ведомо. Зато известно, что деятельный Леонардо Фосколо не сидел сложа руки.

Великий комбинатор предложил «спецслужбам» Венеции новый план: пропитать ядами луга, где пасутся кони турецкой кавалерии! Фосколо отлично знал об аморальном характере такой биологической диверсии. Отмечал в письме инквизиторам, что разработанная им операция «жестока, нарушает законы войны и противоречит общественной морали». Но цель с лихвой оправдывала средства. «Отчаянные ситуации требуют жестоких рецептов, – писал генерал в своем послании дожу и Совету десяти Венеции, – и в случае турок, врагов по вере, коварных по природе своей, всегда предававших Ваше Превосходительство, по моему скромному мнению, обычные соображения не имеют веса».