Дэвид Селлу - Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор

Я воспользовался возможностью улучшить скорость печати с помощью специальной программы-тренажера, позволяющей запомнить расположение клавиш. Она выдавала случайные буквы, цифры и нотации и запоминала, насколько быстро и точно пользователь нажимал нужные клавиши. После этого программа переходила на предложения и целые абзацы текста. К концу пребывания в Хайпойнт-Саут я печатал со скоростью 38 слов в минуту и получил сертификат. Я старался углубить знания о Microsoft Access — программе управления базами данных, установленной на компьютере.

Однажды днем в середине занятия мне понадобилось выйти в туалет — своей очереди пришлось ждать 45 минут. Наконец я вернулся в класс. Печатая что-то на клавиатуре, я заметил, что один из заключенных пришел из библиотеки, гордо держа в руках книгу под названием «Пятьдесят оттенков серого». Я удивился наличию столь пикантной книги в тюремной библиотеке. Во время перерыва, когда в классе оставались практически все, включая учителя, он открыл книгу и решил почитать вслух: «Вдруг он садится, стягивает с меня трусики и бросает их на пол. Когда он снимает свои боксеры, его эрегированный пенис высвобождается…»

Преподаватель оборвала его, сказав, что сейчас не время и не место, а читать следует у себя в камере. До конца занятия этот заключенный был занят чтением книги. Неудивительно, что больше в компьютерном классе мы его не видели.

Одной из распространенных проблем были наркотики. Однажды заключенный спросил меня, знаю ли я, как выращивать каннабис, и, когда я ответил «нет», предложил помощь. Я вежливо отказался. Приходилось часто слышать, что обмениваться наркотиками с другими обитателями тюрьмы очень легко.

Многие заключенные принимали опиоидные анальгетики, вызывающие зависимость.

Как-то раз Джимми и Шейн опоздали на занятие, явившись около трех часов дня с унылыми лицами.

— Днем нашу камеру обыскали на наркотики, — сказал Джимми, присаживаясь на край стола. — Они перевернули все вверх дном в поисках марихуаны, героина, крэк-кокаина — чего угодно.

— И обезболивающих, — добавил Шейн.

— Да, точно! — воскликнул Джимми. — В пятницу на прошлой неделе мне дали 56 таблеток трамадола. Пятница, суббота, воскресенье, — посчитал он, поднимая поочередно пальцы левой руки. — Прошло три дня, и они спросили, сколько у меня осталось.

— И сколько у тебя осталось? — спросил я. Весь класс затих, чтобы услышать ответ.

— Две.

— Как так вышло? — не унимался я.

— Я их жрал, чтобы спина прошла, ясно?

Джимми положил руки на поясницу, чтобы показать, где болело.

— Но от боли в спине нужно принимать по одной таблетке три раза в день, Джимми, — сказал я. — У тебя осталось бы как минимум 45 таблеток.

— Наверное, я проглотил их все по ошибке…

— Ладно, давайте продолжим занятие, — вмешалась преподаватель и стала выдавать материалы.

На следующий день Джимми какое-то время сидел перед своим компьютером, не включая его. Его точно что-то беспокоило.

— Я получил за вчерашние таблетки, — сказал он.

— Что значит «получил»? — спросил я наивно.

— Меня на 14 дней перевели на базовый уровень, гребаный телик забрали. Когда я не на учебе, просто сижу взаперти и теперь могу тратить не 25, а только пять фунтов.

— Могло быть и хуже! Это всего на 14 дней, — сказал сидевший рядом с Джимми заключенный, хлопая его по плечу. Я знал по собственному опыту, что в тюрьме тяжело и без дополнительных ограничений. От подбадривания в такие моменты мало толку.

— Да, но здесь и без этого ад, — ответил Джимми. — Я откладывал по десять фунтов в неделю, чтобы после освобождения у меня были деньги, но и этого могу лишиться.

Трехмесячная работа на компьютерных курсах в Хайпойнт-Саут дала мне возможность выходить из камеры и зарабатывать. Узнав о реалиях жизни в тюрьме, я надеялся, что это позволит мне поднять тюремный статус до повышенного. Я улучшил скорость печати и навыки работы с компьютером, что пригодилось при работе над книгой. Правда, я скучал по возможности выходить в Интернет.

— Если считаешь британские тюрьмы плохими, тебе нужно посидеть в германских, — однажды утром за завтраком сказал мне Эндрю.

Ему было за 50, мы жили в одном крыле. Он побывал в одних из худших тюрем Англии, включая Белмарш и Уондсуэрт, за распространение наркотиков и отмывание денег. После освобождения он решил начать новую жизнь и уехал в Германию к дяде, обещавшему позаботиться о нем. К сожалению, старые привычки бросить нелегко, поэтому через некоторое время Эндрю оказался за решеткой за те же преступления, но на этот раз попал в тюрьму в Берлине. На середине срока ему позволили перевестись в британскую тюрьму, и мы с ним встретились в Хайпойнт-Саут.

— Если выразить недовольство германской тюремной системой, тебе скажут, что нужно было думать о последствиях, прежде чем совершать преступление, — сказал он.

Эндрю рассказал, что в Германии за такое же преступление его приговорили к более длительному сроку и приходилось проводить взаперти 23 часа в сутки. В отличие от британских тюрем, где заключенные вставали в очередь за едой, в берлинской пищу приносили прямо в камеру. Он сказал, что в Германии заключенные могли выбирать вегетарианские и халяльные блюда, но помимо этого выбора блюд не было. В установленное время к камере подвозили тележку с заранее упакованной едой, а через полчаса работник тюрьмы возвращался забрать остатки.

По мнению одного заключенного, Эндрю, качество пищи в германских тюрьмах было ниже, чем в британских, а порции меньше.

В тюрьмах Великобритании у заключенных было свободное время, когда они могли общаться друг с другом, в Германии же досуг был организован иначе. Если никто ни с кем не хотел пообщаться, все оставались в своих камерах. В течение получаса заключенный мог позвонить в звонок и попросить надзирателя отвести его в камеру к человеку, с которым тот хотел поговорить. Их обоих запирали в камере. Как только время подходило к концу, первого заключенного уводили обратно.

В тюрьме, где сидел Эндрю, заключенным, не немцам по национальности, разрешалось сделать один десятиминутный звонок в месяц. Номер, по которому заключенный хотел позвонить, нужно было сообщать заранее, потому что его проверяли. Эндрю жаловался, что ему не давали возможности общения с близкими даже посредством писем (в британских тюрьмах это поощрялось).

Эндрю плохо говорил по-немецки, и, чтобы общаться с администрацией тюрьмы, ему нужен был переводчик, но из-за финансовых сложностей доступ к его услугам был ограничен. Британское посольство помогало ему, но гораздо реже, чем было нужно. Другие заключенные из германской тюрьмы не верили ему, что в британских тюрьмах условия лучше, чем в Германии. Заключенных-иностранцев вроде Эндрю не переводили в тюрьмы открытого типа. Эта возможность появилась, только когда было удовлетворено его прошение о переводе в британскую тюрьму.