Дэвид Селлу - Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор

Марк родился в Лондоне в семье выходцев с Карибских островов. Ему было за 50. Поехав на Карибы в гости к родственникам, он попал в банду наркоторговцев, и те направили его в Колумбию. Его арестовали при попытке вывезти наркотики из Колумбии и приговорили к долгому тюремному заключению.

Марк говорил, что колумбийские тюрьмы напоминали фронт. Надзиратели ходили с пистолетами, чтобы защищаться от заключенных, но у последних, к сожалению, тоже было оружие. Его часто проносили в тюрьму, и смерти в результате перестрелок были частым явлением. Заключенные совершали многомиллионные сделки по продаже наркотиков со сложно организованными картелями, работавшими снаружи.

Марк опасался за свою жизнь и изо всех сил старался избегать неприятностей. Однажды сестра прислала ему доллары США. Сумма небольшая, но в окружении, где иностранная валюта была объектом вожделения, деньги служили своеобразной мишенью. Вскоре по тюрьме распространился слух, что у него есть доллары. На Марка напал заключенный и потребовал отдать деньги. Получив отказ, нападавший выстрелил ему в живот. Пуля прошла рядом с брюшной аортой, важнейшими кровеносными сосудами, снабжающими кровью органы брюшной полости и направляющими кровь к ногам.

Если бы Марка незамедлительно не доставили в больницу, он бы умер. После срочной операции у него на животе остался длинный шрам от грудины до самого лобка. Никто из его родственников в Великобритании не знал о произошедшем, пока сестра, волнуясь, что от Марка несколько недель нет ни писем, ни звонков, не попыталась связаться с ним.

Отбывать остаток срока его перевели в Великобританию. Он был рад, что в британских тюрьмах надзиратели с базовыми навыками самозащиты были вооружены лишь дубинками и свистками.

Джек, которому было уже под 80, провел в тюрьме несколько лет. По слухам, он убил человека. Мы впервые встретились, когда он спросил, как пройти к прачечной. Я обратил внимание на его редкие седые волосы и запекшуюся кровь на подбородке — вероятно, порезался во время бритья. Когда я ответил, что прачечная этажом выше, он поблагодарил и спустился на первый этаж, где была столовая. Через несколько минут он прошел мимо меня, пробормотав несколько слов, которые я не разобрал, и пошел обратно в камеру.

Один из заключенных помогал Джеку справляться с повседневными делами: выбирать блюда из меню, забирать еду из столовой и делать уборку в камере. Однажды Джек споткнулся, когда нес тарелку с едой в камеру, и все оказалось на полу. Помощник раздобыл для него еще одну порцию. Часто наблюдая, как Джек бесцельно бродит по коридору, я предположил, что он не помнит, где его камера.

По моему мнению, у Джека были признаки деменции, и я не понимал, зачем держать его в тюрьме, хотя не знал деталей его преступления. Как это шло на пользу обществу? У меня не было уверенности, что Джек понимал, почему находится в тюрьме. Вероятно, после освобождения его сразу направили бы в государственный дом престарелых. Кроме Джека я видел еще нескольких пожилых заключенных, прикованных к коляскам. Они жили на первом этаже, и за исправностью их моторизированных колясок следила тюрьма.

Стиву было под 60. Он был членом мужской байкерской группировки, которая организовывала мероприятия в разных частях страны. Один из ее членов поссорился с другими, и полиция нашла его труп рядом с трассой М25.

Началось масштабное расследование, нескольких байкеров арестовали и обвинили в убийстве. Одним из них был Стив. Он утверждал, что невиновен, но проиграл все битвы в борьбе за пересмотр решения суда.

Нам со Стивом позволялось иметь свои ключи от камер, и мы должны были сами открывать и закрывать дверь каждый раз, когда куда-то выходили. Лишившись нескольких вещей в прошлых камерах, уходя, я обязательно запирал дверь.

Иногда надзиратели забывали запирать камеры, когда заключенных в них не было, и это создавало прекрасные условия для воровства. Принадлежность вещей, которые чаще всего воровали, было сложно установить.

Обычно из незапертых камер пропадали зубная паста, шампунь и мыло, банки кофе, пачки печенья, письменные принадлежности, пульты от телевизора и пробки для раковины.

Однажды, прежде чем встать в очередь за едой, я собирался запереть дверь, Стив похлопал меня по плечу и сказал: «Дэвид, ты, наверное, не заметил, что большинство заключенных в этом крыле оставляют двери камер открытыми, когда куда-то уходят».

Он повернулся, указав на другие двери в коридоре, и добавил: «В этом крыле в основном сидят убийцы, а не воры. Необязательно запирать дверь каждый раз, когда ты куда-то уходишь. Твои вещи в полной безопасности».

Я испытал облегчение, поняв, что моим вещам ничего не угрожает. К сожалению, я не мог сказать того же о своей жизни.

Апрель 2014 года

Я узнал, что заключенных из Хайпойнта принимали несколько тюрем открытого типа. Если найти благосклонного надзирателя и выбрать подходящий момент, можно договориться о переводе в тюрьму, расположенную максимально близко к месту постоянного проживания.

— Я живу в Аксбридже, прямо на выезде из Западного Лондона, и если меня переведут в Спрингхилл в Бэкингемшире, семья сможет приезжать ко мне всего за 50 минут на машине, — сказал я.

— Ясно, но автобусы в Спрингхилл отправляются нечасто. Возможно, придется прождать целый месяц, и не факт, что в следующем автобусе для вас найдется место, — сказал надзиратель самым дружелюбным тоном из всех, что я слышал из уст персонала с момента попадания в тюрьму.

— Что бы вы порекомендовали?

— Я предлагаю вам поехать на ближайшем автобусе. Чем скорее выберетесь отсюда, тем лучше. Сразу после этого вы сможете планировать возвращение домой.

Было приятно слышать, что кто-то из персонала тюрьмы готов признать, что в другой тюрьме условия для заключенных могут быть лучше.

— Я бы посоветовал Холлсли-Бэй, — продолжил надзиратель. — Автобус туда отправляется через десять дней, — сказал он, смотря на календарь на письменном столе.

— Хорошо. Запишите меня, пожалуйста.

Позже я узнал, что тюрьма Холлсли-Бэй находилась на побережье Восточного Саффолка в 200 километрах от моего дома. Это означало, что моей семье потребуется три часа на дорогу в каждую сторону, но выбора не было. Я старался выяснить, что меня там ждет, особенно интересовали свидания с родственниками, и попросил заключенного, который раньше уже сидел в такой тюрьме, рассказать об этом.

— Тебе придется пробыть в тюрьме открытого типа 28 дней, прежде чем позволят увидеться с семьей, — сказал он. — Потом разрешат выходить в город по субботам, но ты должен будешь находиться не дальше чем в 50 километрах от тюрьмы и возвращаться к 16:00.