Карлос Гонсалес - Подарок на всю жизнь. Руководство по грудному вскармливанию

Taubman B. Clinical trial of the treatment of colic by modification of parent-infant interaction. Pediatrics 1984; 74: 998–1003.

Теперь кто-нибудь непременно скажет, что-де доктор Гонсалес и доктор Таубман хотят закабалить несчастных матерей, заставив их весь день прыгать вокруг младенца. Это ложь. Не я велю ребенку плакать, плач начинается без всякого воздействия с моей стороны. Если ваш ребенок заплакал, найдутся те, кто скажет вам, что сделать можно только одно: выйти из комнаты и оставить его прокричаться. Поступать так, по их мнению, следует всегда: и если совет работает, и если не работает — снова и снова, день за днем.

Что же делает мать в это время? Вы думаете, она садится почитать книжку, или ложится вздремнуть, или решает пока погладить рубашки? Кто слышал когда-либо сильно плачущего ребенка — да еще и собственного! — поймет, что его мать все равно ничего осмысленного делать не сможет. Плач младенца — один из самых неприятных звуков в природе (для того он и создан, плач младенца специально таков, чтобы побуждать взрослых на него отреагировать, чтобы никто не оставался равнодушным). Бедная мать сможет только сжать зубы, уставиться на стрелки часов и выжидать положенные двадцать минут. Напротив, та мать, которой посоветовали обращать внимание на ребенка, может выбирать из пяти вариантов действий (а если вы придумаете шестой — то и прекрасно), может решить, с какого из них начать, а если один из способов не сработал и ребенок по-прежнему плачет, ей остаются другие. На самом деле один из вариантов (ребенок устал и хочет спать) можно интерпретировать как «оставить младенца в кроватке, а самой уйти». Вот только если это не сработало, мать не обязана ждать двадцать минут, чтобы извлечь ребенка из кроватки.

Порабощенная мать — это как раз та, которую заставляли оставить ребенка прокричаться, в то время как свободная мать — та, что имеет право делать то, что кажется ей наиболее подходящим для того, чтобы успокоить ребенка. Кроме того, так она добьется того, чтобы ребенок плакал все меньше.

Итак, если я оставлю ребенка прокричаться, будет ли у него травма на всю жизнь? Нет, этого я не говорил. Я не пишу о пожизненных травмах — просто о коликах. Если вы оставите ребенка поплакать — он в итоге будет плакать больше.

Дети плачут. Это нормально. Это неизбежно. Корейские, африканские — любые дети плачут, даже если носить их на руках все 24 часа в сутки. Просто в этом случае они плачут меньше. Я не говорю, что как только ребенок заплачет, надо непременно бегом бежать утешать его. Понятно, что иногда вы в этот момент в душе, или у плиты с горячей сковородкой, или заняты чем-то еще. Попробуйте тогда хотя бы поговорить с ним, посмотреть на него и улыбнуться. Если порой младенцу приходится ждать несколько минут, пока кто-то не ответит на его зов, это не конец света. Плохо только оставлять ребенка плакать в одиночестве намеренно и часто. Плохо, если вас убедил кто-то якобы знающий (родственник, соседка, врач или автор какой-то книги), что детям полезно поплакать, что брать ребенка на руки и утешать — значит портить его.

Мы, взрослые, тоже плачем, если у нас есть на то причины. Вот и с детьми всё так же. Они не плачут просто так, без причины; просто причины их плача нам часто непонятны. Представьте, что это вы плачете; у очень близкого человека случилось большое несчастье, так что вы теперь сидите дома одна и плачете. Не правда ли, это печально — страдать и не иметь никого, на кого можно опереться, от кого ожидать сочувствия? А теперь представьте, что дома вы не одна. Вон сидит ваш муж и читает книжку. Вы плачете — а он даже не поднимает глаз от книги. Или он кричит на вас: «Помолчи же наконец, я пытаюсь почитать!» Не правда ли, так даже хуже, чем плакать одной? Вдобавок к уже имеющемуся страданию вы еще и чувствуете себя отверженной и униженной. Вам кажется, что муж вас уже, видимо, не любит. Ведь если любимый человек плачет, нам не может быть все равно.

Разумеется, двухмесячный младенец знать не знает, задержалась ли мама на десять минут потому, что была очень занята, или же поступила так нарочно («Пусть подождет чуть-чуть, он должен понять, что не будут все плясать под его дудку»). Он этого не знает, но вы-то — да. Все мы склонны поступать так, как считаем правильным, даже если никто об этом не узнает.

Как-то одна мать сказала мне, что у ее полуторамесячной дочери лезет зубик. Так рано зубы появляются очень редко, но все-таки это бывает, так что я внимательно осмотрел малышку. «Однако я ничего не вижу.» — «Конечно нет, его еще не видно». — «А как же тогда вы узнали, что зуб лезет?» — «Ну как же, она нервничает, плачет и сосет кулачки». — «Ах, вот как! Но это же нормально, все младенцы плачут и сосут кулачки, это ничего не говорит о времени прорезывания зубов». Сцена повторялась месяц за месяцем, все этот несчастный зубик лез и лез, я уже и оспаривать это перестал. Наконец в шесть месяцев у девочки вылез первый зуб, как и у большинства ее ровесников. «Видите, доктор? Я так и знала, что зубик у нее лез!»

Согласно подробному исследованию, прорезывание зубов связано разве что с легкими симптомами, и то всего на несколько дней и у немногих младенцев. Отмечались слюнотечение, потребность кусаться, прыщики на лице (возможно, от влажности из-за слюны), некоторая раздражительность, подъем температуры на несколько десятых долей градуса непосредственно в день прорезывания (и это обнаружилось только потому, что исследователи два раза в день измеряли всем детям температуру). Большинство детей не демонстрировали никаких изменений вообще, ни один из перечисленных симптомов не возрастал больше чем на 20 % на протяжении всей фазы прорезывания, и никакой симптом или комбинация симптомов не позволяли непосредственно предугадать появление зуба. От зубов не было высокой температуры, поноса, соплей, рвоты, раздражения на попе или пробуждений по ночам.

Но чтобы понять, что от прорезывания зубов не может быть серьезных проблем, вообще-то и исследований не нужно. Не только у младенцев растут зубы. Лет с шести начинают появляться постоянные зубы. Причем не все из них заменяют собой молочные (а то можно было бы сказать, что дырочка-то уже на месте ), потому что среди молочных зубов нет моляров. Никто, однако, не встречал еще ребенка восьми или десяти лет, который сосал бы кулаки, плакал и кусал резиновую игрушку, потому что зубы растут. Никто не мажет им десны кремом. Подумайте о собственном детстве: зуб выпал — это было событие (спасибо зубной фее), но как выросли новые, мы и помнить не помним. Обычно этого и не замечал никто. В один прекрасный день смотришь в зеркало — глядь, а там еще один зуб! (Вот с зубами мудрости дело обстоит иначе; у некоторых людей в челюсти не хватает для них места, так что им приходится нелегко).