Александр Чепурнов - Вирусолог: цена ошибки

– Поменять демографическое настроение. Причем не столько экономическими рычагами – опыт европейцев показывает, что это не особенно эффективно, да и денег нет, – а главным образом пропагандой положительных сторон полноценной семьи, где три-четыре ребенка. Президент мог бы пример показать, пока возраст позволяет. Пошли же полстраны в теннис играть и на лыжах кататься. Может, полстраны рожать начнет? Ну и демографическим импортом, как Екатерина. Только она переселяла европейцев и селила их компактно, а мы должны делать наоборот: импортировать горцев и китайцев. Это талантливые торговцы, крестьяне, ремесленники – то, чего нам сейчас не хватает. И никакой компактности при строгом контроле. От десяти до двадцати китайцев (лучше китаянок, ибо женщины в дефиците) в качестве рабочих в деревню на один год. Вступил в брак с россиянином – получи вид на жительство еще на один год. Появился совместный ребенок – гражданство. Разорвал брак – потерял гражданство. При двух и более детях гражданства не лишается. К процессу подключить брачные агентства. А все стихийные чайнатауны выселить – это залог грядущих проблем. Кстати, в 1943-м так уже делали. У меня ведь отца воспитывал китаец – он буквально подобрал его, умирающего от голода, на прииске, куда семья была сослана в 1932-м и расформирована. Папиного отца в одном направлении на лесоповал, мамку – в другом. Отец мой со своими дедом и бабкой остался умирать от голода на прииске. Вот один из китайцев, во множестве работавших тогда там, и подобрал отца в голодном обмороке. Потом, в 1943-м, отец был уже на фронте, всех китайцев выселили и таким образом отбили на 50 лет китайскую ассимиляцию. Сейчас защиты от нее нет, как и альтернативы ей. Надо просто сделать ее взаимно целесообразной и контролируемой. А детей воспитывать в гордости, что они россияне. Кстати, они будут очень красивыми.

– Интересная программа.

– Да уж намного лучше, чем этническое противостояние.

– А этническое оружие, про которое столько говорили, – это реально?

– Везде есть выродки, присваивающие право агрессивно отстаивать свою расу или нацию, используя в том числе и биологические отличия других наций. А поскольку геном человека теперь расшифрован, все становится доступнее.

– Ты же говорил, что искусственные конструкции нестабильны.

– Сегодня – да, но, как говорится, наука не стоит на месте.

– Ладно-ладно.

– А еще говорят, выпивали прямо в грязной зоне. Спирта-то много.

– Спирта действительно много, и есть великие мастера его дочищать и смешивать с солевыми растворами. Напитки получаются – я те дам!

Кстати, любимый напиток – развести спирт до 40 градусов пепси-колой. Так именем института и называли. Но все это в чистой зоне. В грязной такими вещами не играют. Был один, он мог зайти в зону подшофе. Однажды чуть не подставил лаборантку. Но мы его сами, без администрации отучили. Пригласили в мужской санпропускник и объяснили, что либо он увольняется, либо здесь больше не пьет. При первом же случае выгоним сами без разговоров. На этом проблема была исчерпана.

Вне зоны, да, были любители и делали это виртуозно, чтобы охрана при выходе с территории не обнаружила, потому что пьяных задерживали и составляли акт – им грозила куча неприятностей, а при повторном случае – увольнение. Так вот, был у нас охотник. Не по характеру, а по должности. В его обязанности входил отстрел любой дикой живности на огороженной территории института. Здоровенный мужчина. Большой охотник до женщин и выпивки. Пил только чистый спирт. Весь день работал, ни капли в рот не брал. А за пять минут до ухода домой выпивал стакан чистого спирта, который, в отличие от водки, действует через некоторое время по нарастающей. Значит, через проходную он проходил еще трезвым, а уж потом весь вечер был пьян.

– Похоже на игру.

– Это где-то и была игра – этакая удаль: стакан спирта каждый день, и не поймали. Пьяницами часто становятся через игру. Учась в университете, я наблюдал такое.

У нас на факультете, точнее на курсе, была тайная военизированная организация. Знал о ней, конечно, весь университет, но она все равно была как бы тайная, потому что неофициальная и с выпивошным уклоном. А «военизированная» потому, что в ней были введены звания по реестру царской армии. Присваивались они за пьяную удаль. Я, например, получил первое и последнее звание подпоручика – за то, что на корабле, везшем нас по Байкалу к месту практики, вылез за борт и, зацепившись подъемами ног за спасательный шлюп, а подколенной частью опираясь на ограждение, удерживая себя прессом в горизонтальном положении, выпил бутылку портвейна. «Огурцы» – так называлась эта организация – даже имели штандарт: огурец верхом на вздыбившейся бутылке-лошади с трезубцем, на который надета килька. Так вот, втащив меня, одеревеневшего от такого висения за бортом, но выпившего бутылку до дна, обратно на корму, «огурцы» тут же признали это действо достойным звания подпоручика.

– И что же помешало столь успешно начавшейся карьере?

– Любовь. На следующий день после первого звания задружил с очень правильной девочкой. Она огуречных ценностей не разделяла. Пришлось выбирать, и я выбрал ее. «Огурцы» отнеслись к этому с пониманием, но моя карьера умерла навсегда, и даже когда любовь прошла и я бывал в их компании, оставался для них цивильным.

– Жаль, такую карьеру загубил… Впрочем, повод достойный. А другие «огурцы» чего достигли?

– Практически в первый период формирования организации все заняли соответствующие ниши, и дальнейшие три года учебы почти не было передвижений. Сережа Зубарев стал поручиком, когда, пьяный до изумления, перенося с корабля на корабль на плече ящик консервов, пошел почему-то по самому краю пирса, где и трезвый-то без 20-килограммового ящика не вдруг пройдет. Он прошел, балансируя ящиком, хотя никто, включая его самого, не мог понять, зачем идти по краю, когда есть пирс размером с футбольное поле. Он дошел, но буквально в метре от цели ящик все-таки уронил и, конечно же, в воду, хотя нес его на противоположном плече, за что получил последнее предупреждение об отчислении из университета от руководства и чин поручика от «огурцов». Этот чин так подходил к его облику, что никакие дальнейшие подвиги не подвинули его дальше. Однажды, возвращаясь с пикника, уже ночью мы проходили через кладбище. Сергей, шедший чуть впереди, упал в свежевырытую могилу и начал оттуда взывать о помощи, поскольку сам выбраться не мог. Представляешь: ночь, кладбище и голос из могилы? С «огурцов» весь хмель сдуло, а прекрасная половина нашей компании с визгом бежала до общежития, не останавливаясь. Когда Сергея вытащили из могилы и пришли на базу, долго спорили, что делать. И «подвиг» надо было отметить повышением, и от столь подходящего его габитусу звания не хотелось отказываться – уж так он соответствовал образу. Щеголеватый и очень рафинированный. Аристократ. Вот и решили: пусть он будет еще и князь. Князь-поручик.