Джонатан Эйг - Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию

Однако талидомид оказался далеко не безопасным.

В последующие годы по всему миру тысячи детей, чьи матери пили это лекарство, родились с серьезными физическими отклонениями, включая деформации рук и ног в нечто, похожее на плавники. От многих отказывались родители, и их отправляли в приюты. Другим ампутировали конечности и устанавливали протезы.

Но когда эновид начинал продаваться в США, ужасы талидомида еще не открылись. Эпоха чудо-лекарства катилась вперед, ничем не омраченная, и эновид получил шанс.

Статья о контроле рождаемости в «Ледиз Хоум» запустила цепную реакцию. Скоро вышли материалы в «Сайенс Дайджест», в «Сатердей Ивнинг Пост», в газетах по всему миру. Широкая огласка не только вызвала ярость руководителей «Сёрла» и католической церкви. Благодаря ей женщины пустились на поиски препарата, который «Сёрл» только начинал раскручивать. Кто-то неистово взывал напрямую к Пинкусу, прося о помощи.

Женщина из Индианаполиса писала:

Мне около тридцати, у меня шестеро детей… Мы пытались быть осторожнее, пробовали то и се, но я снова и снова беременею. Когда я прочла статью, то не могла сдержать слез, ведь это мой луч надежды. Когда эти противозачаточные таблетки можно будет купить? Где и как их достать? Пожалуйста, помогите мне… Умоляю, пожалуйста, помогите, если можете.

Один человек из Чикагского университета писал: «Спасите мою замужнюю дочь, за последний год она три раза рисковала жизнью, искусственно прерывая беременность, умоляю, пошлите ей эти таблетки».

«Мне совершенно необходима ваша помощь, – писала тридцатилетняя женщина из Канады, беременная пятым ребенком. – Я не думаю, что смогу вырастить десять или больше детей – это стоит слишком много, и мой муж не особенно помогает мне в воспитании [здесь она зачеркнула «наших»] детей… Пожалуйста, помогите мне!»

Но если руководители «Сёрла» и были злы на Пинкуса за привлечение чрезмерного внимания, гнев их долго не продлился. Скоро стало очевидно, что спрос на новый препарат превзошел все ожидания.

Для молодых женщин появление в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году эновида стало грандиозным событием. Всю жизнь им внушали, что предохраняться незаконно, недопустимо, что это насилие над природой. Теперь, однако, федеральное правительство постановило, что, если у тебя нерегулярный цикл – а любая женщина могла не без оснований заявить, что у нее нерегулярный цикл, – тебе пропишут таблетки, которые помогут отрегулировать месячные и заодно избежать нежелательной беременности.

Одни врачи задавали больше вопросов, другие меньше, а третьи вообще ни о чем не спрашивали. Но женщины – и замужние, и нет – быстро усвоили, какие именно врачи согласны выписывать им рецепты, и быстро протоптали к ним дорогу.

Заметили переполох и мужчины.

«Я помню… когда это стало легальным, – рассказывал Хью Хефнер. – На меня это произвело колоссальное впечатление. Я понял, как это важно… Понял, что, на самом деле, это очень сильное оружие».

В последующие годы на страницах журнала «Плейбой» Хефнер будет доказывать, что с помощью этого оружия следует устроить сексуальную революцию, превратить соитие из средства для продолжения рода в выражение любви. На вопрос, помнит ли он первую девушку, с которой занимался сексом и которая пила бы эновид, Хефнер смеялся. «Не помню, – отвечал он. – Таблетка и устроена так, что парню о ней знать не обязательно. Но я думаю, что с шестидесятых годов все знакомые мне женщины сидели на таблетках».

Оружие стали пускать в ход – с пылом, радостью, трепетом, восторгом, страстью. «Сёрлу» не пришлось заниматься маркетингом таблетки – люди сами узнавали, на что она способна. Не повредило и требование FDA написать на каждом флаконе эновида, что он предотвращает овуляцию. То есть настоящая цель препарата была указана в виде побочного эффекта.

По выражению А. С. Уинтера, «это стало бесплатной рекламой».

– Добрый вечер, – сказал телеведущий со спортивной выправкой. Взгляд его был направлен в камеру, сигаретный дым заволок решительное лицо. – Сейчас вы увидите неотрепетированное, без цензуры интервью о контроле рождаемости. Свободная дискуссия на взрослую тему… Меня зовут Майк Уоллес, а эту сигарету – «Филип Моррис».

Двадцать первого сентября тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, когда Сэнгер прибыла в студию для интервью, в Нью-Йорке стоял необычно теплый и влажный день. Уоллесу было тридцать девять лет, когда-то он был актером на радио и в театре, год назад прославился на телевидении как задиристый интервьюер, которому будто нравилось ставить собеседников в неловкое положение, да так, что даже зрителям становилось неловко. Собственный стиль он описывал как «навязчивый, непочтительный и зачастую конфликтный». Сэнгер могла и понравиться Уоллесу. В конце концов, оба были неутомимыми бойцами, и оба со знатным самолюбием. Но Уоллес не искал дружбы, садясь ее расспрашивать; он искал драки. Сэнгер представлялась ему «спорной фигурой, бесстрашным оводом, у которой хватает безрассудства воевать с моральным авторитетом римско-католической церкви». Уоллес начал с града ударов, и Сэнгер, смущавшаяся камеры, попадала под каждый.

Он задавал длинные и сложные вопросы, время от времени цитировал газетные статьи и личные письма Сэнгер, написанные десятки лет назад, и просил ее ответить на противоречивые заявления, сделанные ею или другими. Сэнгер поджимала губы и нервно почесывала шею и голову. Иногда ей трудно было сформулировать мысль.

Для начала Уоллес с ходу обвинил Сэнгер, что та в молодости бросила детей и мужа, потому что желала «той радости, той свободы», которые давало движение за контроль рождаемости. После этого он стал добиваться от Сэнгер объяснения ее религиозной позиции. Верит ли она в Бога? В грех? Считает ли она грехом измену? А развод? А убийство?

Сэнгер старалась держаться твердо, отвечая, что величайшим грехом считает принесение в мир нежеланных детей. Но Уоллес в эту сторону не пошел.

– Я хотел бы спросить вас вот о чем, – продолжал он. – Возможно ли, что американки станут чересчур независимы – последовав примеру женщин вроде Маргарет Сэнгер, пренебрегут семейной жизнью ради карьеры? Позвольте процитировать вашу биографию, описание вашего второго брака, с Ноа Сли. Цитирую: «В Нью-Йорке миссис Сэнгер следовала каждому пункту их соглашения о независимости. Они жили в отдельных квартирах – и звонили друг другу, чтобы договориться об ужине или походе в театр, или же обменивались записками». Могли бы вы это назвать рецептом здорового брака, миссис Сэнгер?