Дмитрий Правдин - Байки бывалого хирурга [litres]

Через полчаса Александр Федорович наложил последний шов на кожу, поблагодарил членов операционной бригады за помощь и, стянув с себя мокрый от пота операционный халат, вышел в коридор. История болезни больного Засса покоилась на самом видном месте на подоконнике. Егоров полистал ее и, не найдя записи хирурга областной больницы, немало удивился сему факту. Стоило ехать из Питера за город, чтоб ничем себя не проявить, даже не оставил своей консультации в официальном документе. Странно? Тут в кармане халата зазвони мобильный телефон, и Егоров на время забыл о непонятном инциденте. Звали в приемный покой.

Спускаясь на первый этаж, где располагался приемный покой, Александр Федорович завернул на хирургию, где успокоил изведшуюся от ожидания и неопределенности дочку Засса, заверил ее, что операция прошла успешно, и что для дальнейшего лечения ее папа будет препровожден в отделение реанимации. Отметив про себя, что количество родственников у больного Засса увеличилось прямо в геометрической прогрессии. Теперь вместе с дочкой он насчитал четырнадцать человек. Из которых половина была, мягко сказать, не совсем трезва и смотрели они на него отнюдь далеко не дружелюбно. Депутата среди них не наблюдалось.

Суровая реальность закрутила Александра Федоровича, ввергнув в бурлящий водоворот хирургической работы. Только когда он закончил операцию у бабушки с ущемленной грыжей вспомнил, что обещал позвонить главному хирургу области и доложить про больного Засса. Десять пропущенных от него звонков, красноречиво свидетельствовали, что сделать это нужно было сразу.

– Вы что себе там позволяете?! – с места в карьер начал разговор главный хирург области. – Вы почему выгнали моего человека?

– ???!!

– Чего молчите?! Язык проглотили?

– Я, выгнал? – переспросил изумленный Егоров. – Откуда?

– Из операционной! Мне тут доктор докладывает, что вы его даже не хотели в операционную пускать. Ему чуть ли не силой пришлось в нее входить.

– Простите, Николай Кузьмич, как же я мог не пускать вашего доктора, если я стоял у операционного стола и в тот момент оперировал.

– А почему без него начали, я же сказал.

– Долго очень ехал ваш человек. А представьте, каково мне тянуть время, когда там целая толпа возмущенных родственников рядом стоит?

– Не понимаю, Прохоров мне сказал, что вы его не пустили в операционную и сами прооперировали больного, – несколько смягчился Николай Кузьмич.

– Его фамилия Прохоров?

– А вы даже его фамилию не удосужились спросить?

– Извините, я как раз уже оперировал, и как-то не до того было, а ваш доктор не представился и не стал дожидаться конца операции. Просто по-тихому свинтил. Кстати, он взял историю болезни, а сам в ней ничего не написал.

– Ладно, я разберусь, – уже совсем спокойно произнесла трубка, – как там сейчас состояние пациента. Возможно, мы его завтра переведем в областную больницу.

Было еще два звонка от главного врача и из приемной губернатора. Не сговариваясь, говорившие в холодно-вежливой форме поинтересовались прошедшей операцией и состоянием Засса после нее. Правда, главный врач в конце добавил, чтоб после сдачи дежурства Егоров зашел к нему в кабинет. Будет непростой разговор.

Главный врач обычно мало интересовался лечебной работой. Александр Федорович видел его всего два – три раза в год на каких-нибудь общебольничных собраниях. Практикующие врачи чаще встречались с начмедом Александром Васильевичем, ему же сдавали дежурства.

Вторая ночная половина дежурства прошла относительно спокойно. Около полуночи Егоров удалил воспаленный аппендикс у молодого узбекского парня и в три часа ночи прооперировал пьяненькую женщину с ранением печени – жертву семейных разборок.

Наступило утро понедельника. Все так же ласково грело летнее солнце. Все так же щебетали птицы. Все так же теплый ветер заносил через приоткрытые окна пьянящие ароматы свежей, отмытой ночным дождем листвы цветущей черемухи.

Егоров приоткрыл окно, вздохнул полной грудью и посмотрел на линию горизонта. Там, над кромкой синеющего вдали леса, зарождалось новое солнце. Уже угадываются его теплые лучи и отличная погода на сегодня. Только на душе у хирурга было тоскливо и муторно. Мало того что не выспался, так еще буквально через пару часов предстоит беседовать с главным врачом о вчерашней стычке с народным избранником. Главное, что с этим Зассом сейчас все нормально: неплохо отошел от наркоза и от операции, разговаривает, настораживающих моментов со стороны живота нет.

– Проходите, садитесь, – индифферентным голосом произнес главный врач вошедшему к нему в кабинет Егорову. – Ну, расскажите подробней, что там у вас вчера произошло?

Хирург оглядел кабинет. Давненько он здесь не был, пару лет точно. За это время в кабинете выполнен дорогой ремонт и поменяна мебель. Теперь вместо доставшихся главному врачу от своих предшественников еще с советских времен: массивного стола, покрытого зеленым сукном и рассыпающегося на глазах дерматинового дивана, стоит приличная офисная мебель. Жесткий и узкий диван заменили на кожаный – мягкий и широкий, и стоит он, наверное, немалых денег. Егоров вспомнил продавленный их диван в ординаторской хирургического отделения, вылезший через лопнувшую дерматиновую обшивку поролон и ему стало грустно.

Но больше всего его поразило обилие разного рода дипломов, сертификатов, и других красивых картонных прямоугольников с надписями на разных языках и печатями, вставленными в изящные рамки и висевшими на большой белой стене, справа от восседающего за столом главного врача. Свободного места на этой стене почти не осталось. Над головой руководителя больницы висели портреты президента и губернатора. Между ними и чуть ниже фотография самого хозяина кабинета, где не раз видимый по телевизору солидный господин в дорогом черном костюме, пожимая руку, вручал главному врачу очередную картонку. Фамилию господина Егоров сейчас с ходу вспомнить не смог.

Присев на предложенный деревянный стул напротив начальника, в который уже раз Александр Федорович уставшим голосом поведал вчерашний случай. В подробностях обрисовав все детали. Главный врач, сидя в своем высоком кожаном кресле, внимательно следил за ним, ни разу не перебив.

– Ну, как-то так, – закончил свое повествование хирург и поднял взгляд на руководителя.

– Нда-а-а, – протянул главврач, постукивая по гладкой крышке стола тупым концом красного карандаша, – наворотили вы тут делов.

– Не понял?

– А чего тут понимать. Этот самый депутат друг и соратник нашего губернатора. Очень он на вас опечалился.

– То есть я должен был вместо ребенка взять на операцию его тестя?