Дмитрий Правдин - Байки бывалого хирурга [litres]

Когда Петрович с Михаилом Федоровичем вышли на улицу, солнце клонилось к закату. Начали сгущаться сумерки, жара спала, дышать стало легче. Но появились вездесущие комары. Тут они были какие-то крупные, рыжие и все, как на подбор, злющие-презлющие, так и норовили укусить зазевавшихся медиков. Местные жители, что толпились вокруг больницы, похоже, их не замечали.

– Марина, думаю, нам нет нужды забирать Слепцова с собой, – первым начал разговор, сидящий на ступеньках амбулатории Михаил Федорович, когда девушка подошла к нему. – Во-первых, он не такой тяжелый, как могло показаться на первый взгляд. Если бы не ваша самая активная помощь, то исход мог быть другим. И второе, сам больной категорически отказывается лететь в город. В принципе он прав: как ему потом возвращаться? Прямого сообщения с вашим поселком нет. Придется добираться домой на перекладных, а это и накладно, и тяжело для больного, перенесшего такую операцию.

– Вы хотите его оставить на меня? – побледнела девушка.

– Да, а почему бы и нет? Вы грамотный фельдшер, а в послеоперационном уходе ничего сложного не предвидится. Делать уколы и менять повязки. Когда удалить дренажи я вам подскажу, а как снять швы покажу прямо сегодня. Швы, надеюсь, снимете сами? Если что-то не ясно, я дам вам свой домашний телефон – звоните в любое время дня и ночи.

– Ой, правда? – просветлела ликом Марина, вам можно будет звонить, когда захочу?

– Ну-у, – чуть замялся Щедрый, – в пределах разумного.

– Ой, тогда я согласна, – захлопала в ладоши Марина, – показывайте, как убирать дренажи и делать перевязки. Щедрый оглянулся и посмотрел вокруг, не видать где Жанны? Ей бы точно не понравилось, что он дал Марине свой домашний телефон.

Как прошло празднование окончания операции, а заодно и проводы операционной бригады в обратную дорогу, Петрович помнил весьма смутно. Местные жители оказали самое радушное гостеприимство: русская баня, домашний самогон, который лился рекой, жареная, вареная, копченая оленина вкупе с другими дарами тайги и огорода, вот далеко не полный перечень ночного мероприятия, завершившегося уже под утро.

Рассказывать подробности по этическим соображениям мы не станем, хотя Петрович и озвучил их в мельчайших подробностях. Обладающий достаточным воображением читатель сам сможет домыслить сценарий ночного возлияния. Основные составляющие известны: глухая деревня, тайга, благодарные жители, много самогона и вкусной еды, красивые и жаждущие любви девушки…

Пробуждение для наших героев ознаменовалось жарким, душным полднем, больной головой, сухостью во рту, мятым, непрезентабельным видом. Где кто спал – осталось тайной за семью печатями. Собравшись за огромным столом, выставленным прямо во дворе дома хлебосольного председателя поссовета Петра Петровича, члены операционной бригады с трудом ворочали языками и стыдливо смотрели друг на друга. Видимо, праздник удался.

– А где эээ? – с трудом разлепил сухие, потрескавшиеся губы Михаил Федорович, понимая, что нижнего белья на нем нет.

– Вы не это ищете, доктор, – лукаво улыбнулась сидящая рядом с ним на широкой скамье Жанна, показав кончик его собственных сатиновых черных трусов, торчащих у нее из кармана ветровки.

– Ты что, с ума сошла?! – выпучил глаза Щедрый, накрывая пропажу своей широкой ладонью, – увидят же!

– Ой, доктор, я вас умоляю, вы вчера после бани прямо так и ходили: без ничего, и нисколечко не стеснялись. Я только под утро упросила вас надеть хотя бы брюки.

– Ты чего несешь?

– Ладно, не пугайтесь вы так, побледнели сейчас, бедненький. Вы в простыню вчера замотались, на подобие благородного римского патриция.

– Шрам с Афгана? – кивнул на обнаженную могучую грудь старшего бригады Петр Петрович, где звездчатый рубец глубокой воронкой уходил чуть пониже левого соска Михаила Федоровича.

– Оттуда, – скупо ответил хирург и незаметно для окружающих вырвал из цепких девичьих рук недостающую часть своей одежды.

– Вы куда, доктор? – удивилась Вера Дмитриевна, по-хозяйски расставляя на столе закуски, узрев, что Щедрый встал с лавки и куда-то спешно засобирался.

– Пойду рубашку поищу, где-то вчера оставил, – потупив взор, тихо ответил хирург, с трудом вылезая из-за стола.

– У Марины своей посмотрите, – с ехидцей в голосе крикнула ему вслед Жанна.

– У Марины? – остановился Щедрый.

– Пошли, я тебе помогу, – подхватил его под руку анестезиолог Бойко, вылезший с противоположного края.

– Ну куда все разошлись, а завтракать? – растерянно произнесла хозяйка Вера Дмитриевна.

– Да, парни, давайте позавтракаем, а после займетесь своими делами, – поддержал жену Петр Петрович.

– Сейчас, Петр Петрович, ай момент, – заверил его Аркадий Данилович и, подхватив под ручку друга, зашел с ним за угол дома.

– Ты чего, Аркаша, больно же, – поморщился Щедрый, потирая освобожденное от сильной руки Бойко левое плечо.

– Больно? Да за то, как ты себя вчера вел тебя не за руку хватать надо, а…

– Что перепил я, да?

– Не то слово! Я знал, что ты раненый, но что еще и контуженый на всю голову, не ожидал. Ты какого рожна вчера к моей Ленке приставал? А?!

– Я? К Ленке?!

– Ты, ты, пьяная свинья! Ты и к Марине, и к Жанне приставал, и даже Ольгу не обошел стороной. Та только в туалет вышла, а ты ее… Казанова хренов! Тьфу! – Бойко в сердцах сплюнул на покрытую густой пылью траву и нецензурно выругался.

– Прости, брат, ничего не помню, – вздохнул Щедрый и с виноватым видом посмотрел на друга, самогон у них убойный.

– Да, самогон сносит голову капитально, – уже более мягким голосом подтвердил анестезиолог.

– А по подробней можно узнать, чего я там натворил?

– А я и сам плохо что помню. Тебе потом Петрович все расскажет, ему этот самогон, что слону дробина.

– Да-а, у Петровича глотка луженая, – подтвердил Щедрый, – я вот сколько с ним летаю, ни разу его пьяным вусмерть не видел.

– Ладно, Миша, давай, разбор полетов проведем после, когда до базы доберемся. А сейчас сваливать надо. Уже первый час дня. Из конторы звонили, интересовались, когда мы обратно двинем.

– А кто с ними разговаривал. – Хирург вдруг стал серьезным и подтянутым.

– Известно кто: Петрович. Он у нас самым стойким оказался.

– Представляю, что он там наговорил.

– С чего ты взял? Нормально он все доложил, а про нас сказал, что мы больным занимаемся и не можем пока подойти. Как освободимся – перезвоним. Так что иди и звони. Только я не знаю, как ты Марине теперь в глаза глядеть станешь.

– А что такое? – встрепенулся Михаил Федорович.

– Да, ты вроде, – Бойко весело хихикнул, – ей вчера руку и сердце предлагал.

– Кошмар! – взялся за голову обеими руками Щедрый. – Все! Пьянству бой! Сейчас доложусь на базу, посмотрю больного и летим назад.