Линда Окесон-Макгёрк - Не бывает плохой погоды [Как вырастить здоровых, выносливых и уверенных в себе детей: секреты скандинавской мамы (от фрилюфтслив до хюгге)] [litres]

Популярность этого мема говорит о том, что мы, родители, стремимся подарить детям качественный опыт в реальной жизни, подальше от экранов телевизоров, игровых приставок, DVD-проигрывателей, планшетов, компьютеров, смартфонов и социальных сетей. В этом смысле моим бабушке с дедушкой повезло: им не приходилось соперничать с iPad.

Майе было два года, когда я купила себе первый iPhone, и ей понадобилось примерно столько же минут, чтобы разобраться, как он работает. Позже я установила несколько игр, подумав, что они могут пригодиться, чтобы скоротать время в очереди к врачу. Только потом ко мне пришло осознание того, что сенсорный экран действует на детей как наркотик и вызывает у них еще более сильную зависимость, чем шоколад у меня. Когда Майе было три или четыре года, мы купили свой первый планшет, Kindle. Я надеялась, что с его помощью мне будет проще переносить двадцатичасовые перелеты в Швецию с дошкольницей и младенцем на руках. И это была ошибка. В пять лет Майя будила меня на рассвете каждое субботнее утро, отчаянно умоляя выдать ей планшет, чтобы она могла дойти до следующего уровня своей любимой игры Candy Crush. От одного только звука мелодии из этой игры я начинала тосковать по тем временам, когда в нашем доме чаще всего звучала I Love You лилового динозавра Барни – а ведь именно этой песней, по слухам, ЦРУ пытало заключенных в Гуантанамо и других тюрьмах для военнопленных в Ираке и Афганистане.

К тому моменту я уже горько сожалела о том, что в доме вообще появился планшет, и тайно мечтала вернуть его продавцу, сначала хорошенько поработав над ним первым попавшимся инструментом. Когда Майе было шесть, моя мечта частично исполнилась, хоть и неожиданным способом. Это случилось в Италии, когда я вела арендованный автомобиль по загруженной кольцевой дороге, где водители то и дело сигналили, перестраивались как сумасшедшие, у нас не работал навигатор, а впереди виднелось два разных съезда на Рим. Сначала Майю от планшета укачало. А потом он перестал работать. К счастью, у ехавшего с нами в машине двоюродного брата девочек Оливера был работающий iPad, которым он – неохотно – делился с ними в оставшиеся два часа поездки. Но страданий из-за умершего Kindle и перебранки по поводу iPad мне хватило, чтобы поклясться себе, что я больше никогда не позволю своим детям стать зависимыми от электронных развлечений в машине.

Целый год Kindle пролежал в ящике, напрочь забытый, в основном потому, что я не знала, как избавиться от него без вреда для окружающей среды. Девочки привыкли жить без него и спокойно переносили по шесть часов дороги без иных развлечений, кроме пары игрушек и набора цветных мелков. И вдруг – неожиданное воскрешение.

– Мама! Kindle работает! – однажды утром радостно воскликнула Майя. Каким-то образом планшет вернулся к жизни.

Я пыталась смириться, убеждала себя в том, что экраны останутся частью будущего моих детей, что цифровые технологии пригодятся им в дальнейшей жизни. Кроме того, прямой запрет на пользование Kindle лишь сделал бы его еще более притягательным. Вместо этого я удалила Candy Crush, в остальные игры разрешила играть только по выходным и попыталась направить интерес девочек к обучающим приложениям (большинство которых им быстро надоело). В конце концов я устала от их постоянных споров из-за единственного планшета в доме и решила купить Норе собственный Kindle.

Даже с новыми правилами мне пришлось прилагать усилия, чтобы компенсировать их экранное время прогулками на свежем воздухе, а когда Майе было семь, а Норе – четыре. Незадолго до нашего отъезда в Швецию я начала подозревать, что ввязалась в неравный бой. Когда в группе Норы дети начали составлять список желаний для Санта-Клауса, они просили фигурки супергероев, наборы Lego и домашнюю черепашку. А у нее во главе списка оказался iPhone, а вслед за ним – ноутбук. Вскоре после этого Майя заявила:

– Мне нравится гулять на улице, но играть в Minecraft я люблю больше.

Я понимала, что столкнулась с той же проблемой, что и весь цивилизованный мир, но все равно чувствовала себя неудачницей.

По данным исследования, проведенного в 2010 году фондом Kaiser Family, среднестатистический американский ребенок от восьми до восемнадцати лет использует развлекательные цифровые устройства до семи с половиной часов в день, не включая переписку. Это почти 53 часа в неделю – больше, чем они проводят в школе. Младшие дети отстают, но ненамного. Результаты исследования, проведенного в 2009 году компанией Nielsen, показали, что американские дети в возрасте от двух до пяти лет проводят более четырех с половиной часов в день перед экраном телевизора и, кроме этого, играют в компьютерные игры. А ведь в то время смартфоны были новинкой и iPad еще не появился на рынке. По сравнению с американскими сверстниками дошколята в скандинавских странах в 2014 году смотрели телевизор всего от одного до полутора часов в день. Есть вероятность, что именно из-за чрезмерного увлечения развлекательными устройствами дети разучились играть в дворовые игры, на что часто жалуются американцы моего возраста. Кроме того, не нужно быть гением, чтобы вычислить, что у ребенка, по четыре с половиной часа в день смотрящего телевизор (помимо компьютерных игр, занятий в саду или школе, внешкольной деятельности, домашней работы, еды и сна), попросту не остается времени на то, чтобы строить игрушечные крепости во дворе.

Моим детям было далеко до среднестатистических показателей, но все равно по ряду причин я решила строго ограничить экранное время в доме. И дело было не только в том, что игры на свежем воздухе полезны для физического и психического здоровья. Я не хотела, чтобы мои дети разучились получать удовольствие от спокойного отдыха, предлагаемого живой природой, и использовать воображение, чтобы обходиться самыми простыми средствами (в итальянских арендованных автомобилях или где бы то ни было). К тому же я сама каждый день достаточно долго пользовалась разными экранами по работе, чтобы понимать: нельзя позволить им украсть у моих детей детство.

К моменту отъезда в Швецию я уже до смерти устала постоянно обсуждать и контролировать экранное время и спрашивала себя, как переезд повлияет на динамику этих переговоров. Скандинавы известны своей жадностью до новых технологий, а шведы стремительно оцифровывают все сферы своей жизни: они давно отказались от наличных денег и все покупки оплачивают пластиковыми карточками и через приложения для смартфонов, даже лужайки у них теперь стригут аккумуляторные газонокосилки-роботы, в жутковатой тишине снующие по двору. Девяносто процентов шведских домов оснащены широкополосным интернетом, а 97 процентов населения владеет мобильными телефонами. Многие из самых популярных компьютерных игр и мобильных приложений, таких как Minecraft, Candy Crush Saga, Battlefield, были разработаны шведами, равно как и сервис бесплатных звонков Skype и приложение для прослушивания музыки Spotify. В 2005 году среднестатистический шведский ребенок начинал пользоваться интернетом в девять лет, по данным Шведского совета по СМИ – государственного управления, собирающего данные о потреблении детьми медийного контента и отвечающего за их защиту от опасного влияния СМИ. Но с тех пор популярность планшетов значительно возросла, сделав компьютерные игры и интернет более доступными для младших детей. Сегодня большинство трехлеток уже пользуются интернетом, а 15 процентов двухлетних детей ежедневно бывают онлайн. В 2014 году 80 процентов шведских малышей от двух до четырех лет пользовались дома планшетом, а 12 процентов имели собственный – это в четыре раза больше по сравнению с данными предыдущего исследования, проводившегося в 2012–2013 годах.