Ричард Престон - Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола

Суданский штамм Эболы был более чем в два раза более смертоносным, чем марбургский вирус – его летальность составила 50 %. То есть добрая половина людей, столкнувшихся с ним, в итоге умерла, причем быстро. Точно такой же уровень смертности наблюдался при черной чуме в Средние века. Если бы суданский эболавирус сумел вырваться из Центральной Африки, он мог бы через несколько недель проникнуть в Хартум, еще через несколько недель – добраться до Каира, а оттуда бы перебрался в Афины, Нью-Йорк, Париж, Лондон, Сингапур – он бы распространился по всей планете. Однако этого так и не произошло, и кризис в Судане прошел незамеченным для всего мира. То, что произошло в Судане, можно сравнить с секретным взрывом атомной бомбы. Если человеческая раса и была близка к крупной биологической катастрофе, мы об этом так и не узнали.

По неясным причинам вспышка прекратилась, и вирус исчез. Эпицентром стала больница в Мариди. Когда вирус опустошил больницу, выжившие медики запаниковали и убежали в буш. Это было, вероятно, самое мудрое решение и самое лучшее, что могло случиться, потому что благодаря этому перестали использоваться грязные иглы, и больница опустела, что помогло разорвать цепь инфекции.

Существовала еще одна возможная причина исчезновения суданского эболавируса. Он был слишком горячим. Он убивал людей так быстро, что им не хватало времени, чтобы заразить других, прежде чем они умрут. Кроме того, вирус не передавался воздушно-капельным путем. Он был не настолько заразен, чтобы вызвать полномасштабную катастрофу. Он путешествовал в крови, а истекающая кровью жертва не прикасалась к множеству других людей перед смертью, и поэтому у вируса было не так много шансов попасть к новому носителю. Если бы люди выкашливали вирус в воздух… это была бы совсем другая история. В любом случае суданский эболавирус уничтожил в Центральной Африке несколько сотен человек так же, как огонь пожирает кучу соломы – пока пламя не догорит в центре и не превратится в кучу пепла, – вместо того чтобы тлеть по всей планете, как это сделал СПИД, похожий на пожар в угольной шахте, который невозможно потушить. Вирус Эбола в своем суданском воплощении отступил в самое сердце буша, где, несомненно, живет и по сей день, и находится в каком-то неизвестном хозяине, способный менять свою форму, способный мутировать и становиться новым, с потенциалом поразить человеческий вид в новой форме.

Через два месяца после суданской вспышки – это было в начале сентября 1976 года – еще более смертоносный филовирус появился в 500 милях к западу, в районе Северного Заира, называемого регионом Бумба, в области тропического дождевого леса, полного разбросанных деревень и пересеченного рекой Эбола. Штамм заирского эболавируса был почти вдвое более смертоносным, чем суданский вирус. Казалось, он возник из безмолвия неумолимой силы, задумавшейся над непостижимым намерением. По сей день первый случай заболевания человека заирской лихорадкой Эбола так и не был выявлен.

В первых числах сентября какой-то неизвестный человек, который, вероятно, жил где-то к югу от реки Эбола, возможно, прикоснулся к чему-то кровавому. Это могло быть мясо обезьяны – люди в тех местах охотятся на обезьян и едят их – или мясо какого-нибудь другого животного, например слона или летучей мыши. Или, возможно, человек дотронулся до раздавленного насекомого, или, возможно, его укусил паук. Каким бы ни был первоначальный носитель вируса, похоже, что контакт крови с кровью в тропическом лесу позволил вирусу проникнуть в мир людей. Портал в человеческую расу вполне мог быть порезом на руке этого неизвестного человека.

Вирус обнаружился в госпитале миссии Ямбуку, клинике в северной части страны, управляемой бельгийскими монахинями. Больница была сборищем гофрированных жестяных крыш и побеленных бетонных стен, стоявших в лесу рядом с церковью, где звонили колокола и слышались звуки гимнов и слова высокой мессы, произносимые на языке банту. По соседству люди стояли в очереди в клинику и дрожали от малярии, ожидая, пока монахиня сделает им инъекцию лекарства, от которого они почувствуют себя лучше.

В миссии в Ямбуку также была школа для детей. В конце августа учитель из школы и несколько его друзей отправились на каникулы в северную часть Заира. Для путешествия они позаимствовали у миссии Land Rover и исследовали местность, направляясь на север, медленно двигаясь по изрытым колеями дорогам, без сомнения, время от времени застревая в грязи, как это бывает, когда пытаешься проехать через Заир. Тропинка представляла собой в основном пешеходную дорожку, окруженную пологом деревьев, и всегда была в тени, как будто они ехали по туннелю. В конце концов они добрались до реки Эбола, переправились через нее на пароме и продолжили путь на север. У реки Обанги они остановились на придорожном рынке, где учитель купил свежее мясо антилопы, а один из его друзей только что убитую обезьяну и положил ее на заднее сиденье Land Rover. Любой из друзей мог держать обезьяну или мясо антилопы, пока они тряслись в Land Rover.

Когда школьный учитель вернулся домой, его жена приготовила тушеное мясо антилопы, и все члены семьи съели его. На следующее утро он почувствовал себя нехорошо, и поэтому, прежде чем ехать на работу в школу, он заехал в больницу Ямбуку, расположенную по другую сторону церкви, чтобы получить у монахинь инъекцию лекарства.

В начале каждого дня монахини в больнице Ямбуку раскладывали на столе пять шприцев для подкожных инъекций и весь день делали пациентам уколы. Они использовали по пять игл в день для инъекций сотням людей в амбулатории и в родильном отделении. Монахини и персонал иногда после уколов ополаскивали иглы в кастрюле с теплой водой, чтобы удалить с игл кровь, но чаще они переходили от укола к уколу, не ополаскивая иглу, переходя от руки к руке, смешивая кровь с кровью. Поскольку вирус Эбола обладает высокой инфекционной активностью и всего лишь пять или десять частиц вируса при контакте с кровью могут вызвать чрезмерную амплификацию в новом хозяине, у вируса была отличная возможность для распространения.

Через несколько дней после того как школьному учителю сделали укол, у него проявилась заирская лихорадка Эбола. Это был первый известный случай заболевания лихорадкой Эбола в Заире, но он вполне мог заразиться вирусом от грязной иглы во время инъекции в больнице, а это означает, что кто-то другой, зараженный эболавирусом, мог посетить больницу и в этот же день получить инъекцию этой же иглой, которая затем была использована на школьном учителе.

Этот неизвестный, вероятно, стоял в очереди на инъекцию прямо перед учителем. Этот человек мог положить начало вспышке Эболы в Заире. Как и в Судане, появление формы жизни, которая теоретически могла бы обойти всю Землю, началось с одного инфицированного человека.