Ричард Престон - Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола

– Ну да, на самом деле это не опасно, – сказал Джерри. – Это скорее интересно, чем опасно. И вообще, именно этим мы с твоей мамой сейчас и занимаемся.

Джейсон сказал, что видел что-то об этом по телевизору. В новостях было.

– Мне кажется, то, что делает твоя мама, довольно необычно, – сказал Джерри сыну. И подумал: «Мне никогда не убедить его в этом».

Они вернулись домой около половины десятого, и Джерри с трудом уложил детей спать. Возможно, они боялись происходящего, но не знали, как это выразить. Больше похоже на то, что они почувствовали возможность делать что хотят, пока матери нет рядом. Они сказали, что хотят подождать ее. Он решил, что тоже подождет ее. Он заставил их надеть пижамы, уложил в постель, и они свернулись калачиком на той стороне кровати, где лежала Нэнси. В комнате стоял телевизор, и Джерри смотрел одиннадцатичасовые новости. Ведущий стоял перед обезьянником и рассказывал о людях, умирающих в Африке. К этому времени дети уже спали. Какое-то время Джерри думал о своем погибшем брате Джоне, а потом взял книгу и попытался читать.

Он все еще не спал, когда Нэнси вернулась домой в час ночи, свежая и чистая, принявшая душ и вымывшая голову шампунем по пути с 4-го уровня.

Оглядев дом, чтобы посмотреть, что нужно сделать, она увидела, что Джерри не позаботился о животных. Она положила корм кошкам и собакам и поменяла им воду. Она посмотрела на попугая Герки, проверяя, как у него дела. Попугай начал шуметь, как только понял, что кошек кормят. Ему тоже требовалось немного внимания.

– Мама! Мама! – Герки висел вниз головой, хохотал, как сумасшедший, и кричал: – Плохая птица! Плохая птица!

Нэнси вытащила его из клетки и погладила по голове. Он перебрался к ней на плечо, и она принялась чистить его перышки.

Наверху, в спальне, она обнаружила детей, спящих рядом с Джерри. Она взяла Джейми на руки, отнесла в свою спальню и уложила в постель. Джерри подхватил Джейсона на руки и понес к кровати – он становился слишком тяжелым для Нэнси.

Нэнси устроилась в постели рядом с Джерри.

– У меня предчувствие, что они не смогут удержать вирус в одной этой комнате.

Она сказала ему, что боится, как бы он не распространился по воздуху в другие комнаты. Этот вирус был так чертовски заразен, что она не представляла, как он может оставаться в одной комнате. Ей пришло на ум то, что однажды сказал Джин Джонсон: «Мы действительно не знаем, что Эбола сделала в прошлом, и мы не знаем, что она может сделать в будущем».

Потом Джерри сообщил ей новость об отце. Нэнси начинала чувствовать себя ужасно виноватой из-за того, что не поехала домой побыть с ним, пока он умирает. Она почувствовала, как последнее обязательство тянет ее к нему. Она думала, не следует ли ей упаковать эту обезьянью штуку и улететь в Канзас. Но она чувствовала, что ее долг – довести операцию до конца. Она решила надеяться, что ее отец проживет еще немного.

1 декабря, пятница

Будильник зазвонил в половине пятого. Джерри Джакс встал, побрился, почистил зубы, накинул одежду и вышел. Команды должны были носить гражданскую одежду. Никто не хотел привлекать к себе внимания. Солдаты в форме и камуфляже, надевающие скафандры… это может вызвать панику.

К пяти часам он приехал в Институт. На небе не было никаких признаков рассвета. Толпа людей уже собралась у погрузочной платформы сбоку от здания, под прожекторами. Ночью был сильный мороз, и от дыхания в воздухе стоял пар. Джин Джонсон, Аякс этой биологической войны, расхаживал взад и вперед по погрузочному доку среди груды камуфляжных военных ящиков – своего запаса снаряжения из пещеры Китум. В ящиках лежали полевые скафандры, аккумуляторные батареи, резиновые перчатки, хирургические скафандры, шприцы, иглы, лекарства, инструменты для вскрытия, фонарики, один или два хирургических набора для человека, тупые ножницы, пакеты для образцов, пластиковые бутылки, консерванты для маринования, пакеты для биологической опасности, помеченные красными цветами, и ручные садовые опрыскиватели для опрыскивания скафандров и предметов, нуждающихся в дезинфекции, отбеливателем. Держа в руке чашку кофе, Джин ухмыльнулся солдатам и пророкотал:

– Не трогайте мои ящики!

Появился белый фургон снабжения без опознавательных знаков. Джин сам погрузил чемоданы в фургон и отправился в Рестон. Он был первой волной.

К этому времени на подъездные дорожки по всему региону уже падали номера «Вашингтон пост». На первой полосе была статья про обезьянник.

В лабораторной обезьяне в штате Виргиния обнаружен смертоносный вирус Эбола.

Один из самых смертоносных известных вирусов человека впервые обнаружен в Соединенных Штатах, в партии обезьян, импортированных с Филиппин исследовательской лабораторией в Рестоне.

Вчера оперативная группа высшего уровня разработала детальную программу для отслеживания пути распространения редкого вируса Эбола и тех, кто мог контактировать с ним. Сюда входят интервью с четырьмя или пятью лабораторными работниками, ухаживавшими за животными, позже уничтоженными в качестве меры предосторожности, и с любыми другими людьми, которые были рядом с обезьянами.

Федеральные и государственные чиновники здравоохранения преуменьшили вероятность того, что люди контактировали с вирусом, смертность от которого составляет от 50 до 90 % и может быть очень заразным для тех, кто вступает в непосредственный контакт с его жертвами. Вакцины не существует.

«Всегда есть некоторое беспокойство, но я не думаю, что кто-то паникует», – сказал полковник Си Джей Питерс, врач и эксперт по вирусу.

Си Джей знал, что, если люди узнают, на что способен этот вирус, то на выезде из Рестона возникнут пробки, а матери будут кричать в телекамеры: «Где мои дети?» Разговаривая с репортерами «Вашингтон пост», он старался не обсуждать более сложные аспекты операции. («Я подумал, что не стоит говорить о скафандрах», – объяснил он мне много позже.) Он был достаточно осторожен, чтобы не использовать страшные военные термины, такие как амплификация, смертельная цепь передачи, разрушение и кровотечение или главный фактор беспокойства . В пригороде Вашингтона вот-вот должна была начаться военная биологическая операция, и он чертовски не хотел, чтобы пресса узнала об этом.

Половиной этой операции по биоизоляции должно было стать сдерживание новостей. Комментарии Си Джея Питера в «Вашингтон пост» были рассчитаны на то, чтобы создать впечатление, что ситуация находится под контролем, безопасна и не так уж интересна. Си Джей недооценивал серьезность ситуации. Но он мог быть очень спокойным, когда хотел, и с репортерами он применил свой самый дружелюбный голос, уверяя их по телефону, что на самом деле нет никаких проблем, просто обычная техническая ситуация. Каким-то образом репортеры пришли к выводу, что больные обезьяны были «уничтожены в качестве меры предосторожности», хотя на самом деле кошмар и причина для задействования войск состояли в том, что животные не были уничтожены.