Ричард Престон - Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола

Они запустили сборочную линию. Примерно каждые пять минут Джерри Джакс выносил из комнаты обезьяну без сознания и шел по коридорам к месту кровопускания, держа животное со скрученными за спиной руками. Он положит его на стол, а затем капитан Хейнс, «зеленый берет», вставит иглу в бедро животного и вытянет много крови в различные трубки. Затем он передаст бесчувственное животное майору Нейту Пауэллу и сделает ему инъекцию Т-61, средства для эвтаназии. Он вонзит иглу прямо в сердце. Когда животное будет явно мертво, он передаст его капитану Стиву Денни, который сделает вскрытие. Капитан Денни вскрывал животных ножницами и вырезал части печени и селезенки. Печень у этих животных была серая, разрушенная, неприятного вида.

Рядовая Шарлотта Годвин стояла рядом с капитаном Денни и подавала ему инструменты. Ей показалось, что он нервничает в скафандре. Он вытащил из обезьяны селезенку. Испещренная белыми пятнами, твердая, как камень, это была биологическая бомба, заряженная горячим веществом. Через некоторое время он передал ей ножницы и дал ей возможность вскрыть обезьяну. Это напугало ее и заставило сильно спешить. Она делала горячую некропсию на уровне 4, возможно, самую опасную работу в скафандре. Это был полет на ракете, и он взволновал ее. Ее руки работали на расстоянии мембраны от смерти, которая была бы хуже любой смерти в бою. Она поймала себя на том, что спешит закончить работу. Она заметила, что глаза обезьяны открыты. Как будто обезьяна смотрела на нее, пока она работала. Ей хотелось протянуть руку и закрыть глаза обезьяны. «Неужели мое лицо – последнее, что они видят?» – думала она.

Вторник, ранний вечер

День подходил к концу, и у некоторых садились батареи скафандров. Они поняли, что дневной свет начинает угасать, по тому, что некоторые окна в конце коридоров темнели. Джерри Джакс время от времени заставлял людей отдыхать. Они сидели на полу с пустыми лицами, измученные, или загружали шприцы наркотиками. Тем временем Джерри переходил от одного человека к другому, пытаясь определить степень истощения.

– КАК У ТЕБЯ ДЕЛА? ТЫ УСТАЛ? ТЫ ХОЧЕШЬ ВЫЙТИ?

Никто не хотел выходить на улицу.

Команда внутри здания поддерживала радиосвязь с Джином Джонсоном снаружи здания. Он снабдил их ручными коротковолновыми радиоприемниками, работающими на военной частоте. Он не давал им обычные рации, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь слушал их разговор, особенно средства массовой информации, которые могли бы записать эту болтовню на пленку. Казалось маловероятным, что кто-то может подслушать эту волну.

Со скафандром одной из солдат что-то случилось. Она была специалистом по имени Ронда Уильямс. Вентилятор отключился, и скафандр начал обмякать, пока не прилип к потному комбинезону, и она почувствовала, как вокруг нее пополз загрязненный воздух.

– У меня кончается воздух! – крикнула она. Она продолжала работать. Она не могла оставить свой пост. У нее садилась батарейка. Она обнаружила, что у нее нет запасного аккумулятора на поясе. Все остальные использовали запасные батарейки.

Когда Ронда объявила, что у нее кончается воздух, это вызвало переполох. Джерри хотел эвакуировать ее из здания. Он побежал по коридору к двери шлюза, где стоял солдат с коротковолновым радиоприемником. Джерри схватил рацию и вызвал Джина Джонсона, крича через шлем: «У НАС ТУТ ДАМА, У КОТОРОЙ САДИТСЯ БАТАРЕЯ».

– Нам нужно достать батарейку и отправить ее с кем-нибудь, – ответил Джин. – Вы можете подождать?

– НЕТ, ОНА СЕЙЧАС ВЫЙДЕТ. ОНА ТЕРЯЕТ ВОЗДУХ, – сказал Джерри.

Внезапно солдат у двери сказал Джерри, что у него есть лишняя батарея. Джерри сказал по рации:

– Подождите, у нас есть запасная.

Солдат побежал по коридору к Ронде, улыбнулся ей и сказал: «ВОТ ВАША БАТАРЕЯ».

Люди начали смеяться. Он пристегнул батарею к поясу Ронды. Она подумала: «О боже, они собираются отключить мою старую батарею, это остановит мои воздуходувки». Она сказала:

– ПОДОЖДИТЕ! У МЕНЯ СЕЙЧАС ЗАКОНЧИТСЯ ВОЗДУХ!

– НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ. ЭТО ВСЕГО НА СЕКУНДУ, ПОКА МЫ ЕЕ ПЕРЕКЛЮЧАЕМ, – сказал он. Ронда была взволнована и готова была уйти. Она гадала, не подхватила ли вирус в тот момент, когда давление воздуха упало. Джерри решил отослать ее с Шарлоттой Годвин, которая, похоже, уже начала уставать. По радио он сказал Джину:

– У МЕНЯ ВЫХОДЯТ ДВОЕ.

На стороне Джина началась почти паника. Только что появился телевизионный фургон. Джин пришел в ужас. Он не хотел, чтобы камеры заработали в тот момент, когда из здания извлекут двух женщин в скафандрах.

– Нас заблокировали, – сказал он Джерри. – Мы не можем их вывести. У нас тут телекамеры.

– Я ВЫПУЩУ ИХ, – сказал Джерри.

– Ладно. Выпускайте, – сказал Джин. – Мы покажем это камерам.

Джерри постучал в дверь серого помещения, и дезинфектор открыл ее. Он был сержантом. На нем был скафандр. В руках он держал насос-распылитель, наполненный отбеливателем, и фонарик. Ронда и Шарлотта вошли в серую зону, и сержант велел им вытянуть руки по швам. Он провел фонариком по их скафандрам, проверяя, нет ли повреждений или протечек.

Ронда заметила, что у него какое-то странное выражение лица.

– У ВАС ДЫРА В СКАФАНДРЕ, – сказал он.

«Я знала, что это случится», – подумала она.

– КАК ВЫ ЕЕ ПОЛУЧИЛИ? – спросил он.

– Я НЕ ЗНАЮ!

Он заклеил дыру куском скотча. Затем он обмыл обоих женщин хлоркой, обрызгав их с ног до головы, и постучал в дверь, ведущую в помещение для подготовки. Кто-то открыл ее, и они вышли. Команда поддержки немедленно открыла их головные пузыри и сняла скафандры. Костюмы под одеждой промокли от пота. Они начали дрожать.

– У входа стоит фургон телевизионных новостей, – сказал Джин.

– У меня была дыра в костюме, – сказала ему Ронда. – Я что, подхватила вирус?

– Нет. Давления скафандра хватило, чтобы защищать вас все это время. – Он поспешил вывести их на улицу. – Залезайте в фургон и ложитесь, – сказал он. – Если кто-нибудь будет задавать вам вопросы, держите язык за зубами.

Они не могли найти свою одежду в фургоне. Они завернулись в какие-то пальто, чтобы согреться, и легли на сиденья, подальше от посторонних глаз.

Телевизионщики припарковали свой фургон у входа в обезьянник, и репортер, сопровождаемый оператором, начал рыскать вокруг. Репортер постучал в парадную дверь и позвонил – ответа не последовало. Он заглянул в передние окна – шторы были задернуты, и он ничего не видел. Ну, там ничего и не происходило. Там было пусто. Он и оператор не заметили белых машин, припаркованных за зданием, а если и заметили, то это не показалось им интересным. Здесь ничего не происходило.

Телевизионщики вернулись к своему фургону и посидели в нем некоторое время, надеясь, что кто-нибудь придет или что кто-нибудь появится, чтобы у них появилось несколько сюжетов для вечерних новостей, но становилось скучно, день был ужасно холодным, и свет угасал. Им и в голову не пришло обойти здание сбоку и направить видеокамеру на окно. Если бы они сделали это, то получили бы достаточно кадров, чтобы заполнить все вечерние новости, и что-нибудь осталось бы для «60 минут» CBS. Они получили бы кадры солдат в скафандрах, испачканных кровью Эболы, участвующих в первой крупной миссии по ликвидации биологической опасности, которую когда-либо знал мир, и они получили бы снимки напарников – ликвидаторов биологической опасности, выходящих на плацдарм парами и избавляемых от скафандров командой поддержки. Но съемочная группа не ходила вокруг здания, и, насколько мне известно, никаких видеозаписей рестонской операции нет.