Джошуа Мезрич - Когда смерть становится жизнью. Будни врача-трансплантолога

Я верю в пожертвование органов живыми донорами и считаю этих людей героями. Я отношусь к ним так же, как относился бы к человеку, который вбежал в горящее здание, чтобы спасти кого-то из своих близких.

Моя задача – помочь им вбежать в это здание как можно более безопасно. Однако полностью избежать риска невозможно.

Я хочу рассказать вам одну вдохновляющую историю, которую вспоминаю каждый раз, когда думаю о живых донорах. Торрил была одной из моих самых запоминающихся и харизматичных пациенток, и я даже сегодня горжусь тем, что сыграл в ее жизни небольшую роль.

Матери Торрил требовался почечный трансплантат. Изначально я рассматривал в качестве донора отца Торрил, который казался здоровым. Однако компьютерная томография выявила у него большую забрюшинную саркому – раковую опухоль в мягких тканях, окружающих почку. Опухоль ему удалили, но он стал непригодным как донор. В итоге Торрил решила отдать свою почку. Она любила говорить, что весь процесс спас две жизни: ее матери, потому что та получила почку, и отца, потому что в ходе обследования случайно обнаружился его недиагностированный рак.

Я отношусь к донорам так же, как относился бы к человеку, который вбежал в горящее здание, чтобы спасти кого-то из своих близких.

У этой истории нет безусловно счастливого конца. Примерно через год после пересадки почки у матери Торрил развился рак крови, который, вероятно, был связан с приемом иммуносупрессивных препаратов, необходимых для предотвращения отторжения трансплантата. К сожалению, она умерла.

Торрил и ее муж держали органическую ферму, и в течение года после трансплантации родители Торрил жили там вместе с ними. Еще один год, проведенный со здоровой и активной матерью, стоил для Торрил потерянной почки. В речи, посвященной памяти матери, которую кремировали после смерти, Торрил сказала, что в прахе ее матери была частичка и ее самой. Отныне частицы их тел были смешаны навеки.

Ни одна книга о хирургии, особенно о такой сложной сфере, как трансплантология, не была бы полной без главы об осложнениях. Помимо знаний, как действовать во время операции, мы, хирурги, должны уметь справляться с осложнениями. С медицинской точки зрения это просто, но с эмоциональной – гораздо сложнее. Осложнения – это огромный груз на ваших плечах, мешающий наслаждаться жизнью. Каждый день мы видим пациентов, страдающих из-за совершенных нами ошибок. Многие из них пребывают в отчаянии, не могут есть, иногда из их животов сочатся каловые массы.

Я никогда не забуду то время, когда один из моих наставников в резидентуре, знаменитый во всем мире торакальный хирург [125] Врач, который специализируется на хирургическом лечении заболеваний и травм органов грудной клетки. , столкнулся с чередой осложнений после нескольких резекций пищевода. Он в буквальном смысле провел тысячи таких операций, но по какой-то причине три операции подряд пошли не так, из-за чего он был вынужден каждому пациенту разрезать пищевод и сделать отверстие в шее (называемое «плевательная фистула»). Помню, как он повернулся ко мне и сказал: «Я создаю гребаных монстров».

О некоторых осложнениях невозможно забыть ни днем, ни ночью: например, о протечке сока поджелудочной железы, с которой столкнулся мой пациент после трансплантации почки. Я до сих пор не знаю, как это произошло. Через пару дней после операции у пациента в брюшной полости скопилась жидкость. Мне нужно было убедиться, что это не моча, вытекающая из новой почки, поэтому я направил жидкость на анализ, показывающий содержание креатинина. Если бы это оказалась моча, его содержание было бы высоким. Я также решил протестировать ее на содержание панкреатического фермента амилазы и получил положительный результат. Это значило, что жидкость сочилась из поджелудочной железы. Я испробовал все, чтобы это прекратить: назначил пациенту лекарства, установил стент в поджелудочную железу и даже удалил ее часть, но ничего не помогало. Я навещал его каждый день на протяжении нескольких месяцев: его состояние то улучшалось, то ухудшалось. В конце концов он разочаровался во мне, а я – в нем. Помню, когда ему стало совсем плохо, я надеялся, что он просто умрет. Мне тяжело признаваться в этом. В итоге он действительно умер. (Не поймите меня неправильно. Мне ужасно жаль, что все произошло именно так, и я чувствую свою ответственность, хоть и не знаю, почему это случилось и в чем заключалась моя ошибка. Мне никак не удавалось ему помочь, и смерть стала облегчением и для него, и для меня.)

О некоторых осложнениях невозможно забыть ни днем, ни ночью: например, о протечке сока поджелудочной железы, с которой столкнулся мой пациент после трансплантации почки.

Некоторые осложнения являются результатом ошибки. Гари был учителем старших классов на пенсии (преподавал физику и химию), у него были жена и две дочери. В целом он был здоровым мужчиной: не курил, не пил и вел здоровый образ жизни. Однако примерно за 20 лет до нашей встречи ему удалили желчный пузырь и после операции сообщили, что с его печенью не все в порядке. В результате обследования выяснилось, что у него дефицит альфа-1-антитрипсина. Альфа-1-антитрипсин – производимый печенью белок, который попадает в кровоток, откуда направляется в легкие, чтобы защитить их от повреждений. У пациентов с генетическим дефицитом этого белка альфа-1-антитрипсин скапливается в печени, что ведет к повреждению клеток и болезни печени вплоть до терминальной стадии. У многих пациентов с такой проблемой также возникают заболевания легких, чаще всего эмфизема, из-за недостатка защитного белка (поскольку он остается в печени).

У Гари развился цирроз, и со временем его печень практически перестала функционировать. К моменту нашей встречи он был очень тяжело болен: за печенью отказали почки, и он находился на диализе. Его живот наполнялся жидкостью, которую приходилось регулярно дренировать. Гари был желтым, как банан, его сознание путалось. Тяжелая болезнь обеспечила ему одну из первых позиций в листе ожидания трансплантата, и он вовремя получил печень.

Операция началась примерно в пять утра. Гепатэктомия прошла гладко. Вскрыв брюшную полость, мы увидели уменьшенную печень, которая купалась в пяти литрах асцита. Донорская печень была хорошего качества, но с вариативной анатомией, поэтому ее пришлось немного подправить. В операционной возникло еще несколько трудностей, но в итоге печень без проблем наполнилась кровью и сразу заработала.