Майа Шалавиц - Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости

К важным в этом отношении областям мозга относят префронтальную кору, где происходит формирование представлений о будущем, разработка планов действий и принятие решений об их выполнении. Особой важностью в пределах префронтальной коры обладает глазнично-лобная кора, которая помогает определять относительную эмоциональную и психологическую ценность выбора, а следовательно, уровень мотивации и склонность принять то или иное конкретное решение. Префронтальная кора в своей деятельности тесно связана с прилежащим ядром, известным как центр удовольствия и вознаграждения. Эта область вовлечена в определение желательности конкретного выбора и степени, в какой вы стремитесь к такому выбору, или хотите его избежать. Другой областью, отвечающей за вознаграждение и мотивацию, является вентральная (нижняя) часть бледного шара – здесь главным образом формируются ощущения антипатии и отвращения.

Островок, который отвечает за обработку таких эмоций, как вожделение и недовольство, а также отслеживает такие внутренние состояния, как голод и жажда, является еще одним узлом в этой сети проводящих путей. К ней относят также поясную извилину, которая выявляет конфликты и ошибки и, соответственно, меняет эмоциональный статус. Представляется, что передняя поясная извилина особенно важна в формировании навязчивостей, вероятно, из-за того, что создает ощущение, будто «что-то не так», и заставляет действовать до исправления ситуации. При навязчивых состояниях передняя поясная извилина может неверно сигнализировать об ошибке, порождая постоянную тревожность. И, наконец, в эту же петлю связей входит миндалина. Помимо того, что эта мозговая структура участвует в формировании чувства страха, она также отвечает и за другие эмоции, включая и положительные.

В совокупности вся эта единая нейронная сеть задает ценности, приоритеты и цели. Очень важно, что отдельные части этой системы могут облегчать повторяющееся поведение, превращая его в неосознанные привычки. В самом деле, исследования показывают, что по мере того, как поведение усваивается и становится автоматическим, оно вызывает повышение активности в полосатом теле, более обширной области, которая в том числе содержит в себе прилежащее ядро. По мере того, как поведение перестает быть осознаваемым актом и превращается в привычку, изменяется и активность головного мозга, которая смещается к вершине «дорсальной» части полосатого тела от «вентральной» области. При зависимости и других формах навязчивого поведения активированы именно дорсальные части полосатого тела, что связывают со снижением способности префронтальной коры контролировать поведение.

Одним из важных аспектов зависимости является нарушение равновесия между деятельностью нейронных сетей, управляющих стереотипным поведением, и деятельностью сетей, определяющих необходимость запускать привычное поведение. Надо еще раз подчеркнуть, что все эти области предназначены для того, чтобы модулировать чувственный опыт, и поэтому являются наиболее уязвимыми в раннем детстве и подростковом возрасте. По мере усвоения любой деятельности она становится более легкой в исполнении, более автоматической и менее осознанной. Например, это очень важно при обучении игре на фортепьяно. Эта активность способствует формированию «мышечной памяти» и оттачиванию мастерства. Но эта же деятельность перестает быть великолепной, если вы обучаетесь зависимости, потому что известно, что неосознанное, рефлекторное поведение находится вне пределов досягаемости разума.

Представляется, что те же области, которые внушают мне избыточную любознательность, навязчивую сосредоточенность и способность к быстрому запоминанию, делают меня уязвимой к формированию вредных привычек, которые быстро становятся неосознанными навязчивостями.

Черты, отличающие некоторых детей от их сверстников в самом раннем возрасте, естественно, обусловлены биологическими факторами: очевидно, что эти черты формируются под влиянием генетических факторов или под влиянием изменений среды в чреве матери. Надо, однако, сказать, что такая предрасположенность отнюдь не является роковой. Генетическая предрасположенность к зависимости имеет пенетрантность не больше 40–60 процентов, что оставляет широкое поле для влияния внешних факторов. Окружение – является ли оно дружественным или, наоборот холодным, равнодушным и вредоносным, сопряженным с такими травмами, как насилие, потеря близких людей, – играет, вероятно, не меньшую роль в степени проявления врожденных черт. Еще больше усложняет картину то, что влияние окружающей среды является субъективным, а не объективным: один человек может посчитать тяжелой травмой и страданием то, что другой расценивает как мелкие неприятности. В некоторых случаях одни только внешние факторы могут толкнуть человека с минимальной предрасположенностью к зависимому поведению.

Мне в раннем детстве не пришлось сталкиваться с тяжелыми психическими травмами, хотя я и перенесла вторичную травму, ибо мой отец пережил холокост, а моя мама смерть матери. Тем не менее для большинства людей травма является важным фактором, вызывающим возникновение зависимости. В течение многих лет мне удалось побеседовать с сотнями зависимых людей и выслушать их истории. Поражает боль и страдания, часто предшествующие возникновению наркотической зависимости.

Мне, например, пришлось однажды беседовать с героиновым и кокаиновым наркоманом, которого отец в детстве регулярно бил ремнем. Мало того, однажды этот человек стал свидетелем того, как отец выбил матери зубы. В семилетнем возрасте этот человек видел, как мать вскрыла себе вены. Я разговаривала с женщиной, страдающей алкоголизмом, мать которой постоянно в детстве упрекала дочь в том, что та настолько некрасива, что хочется закрыть ей лицо шапочкой, – это был лишь один пример отвратительного отношения и насилия – морального и физического. Приходилось мне разговаривать с женщиной-кокаинисткой, которая сама в свое время вызвала к своим родителям службу ювенальной юстиции. Мне пришлось общаться с десятками мужчин и женщин, которым в детстве довелось проявлять крайнюю осмотрительность, чтобы уцелеть во время семейных ссор, кончавшихся кровью. Очень многие были в детстве свидетелями стрельбы и поножовщин и в самом нежном возрасте начали ощущать свою ненужность и беспомощность.

Мне приходилось беседовать со многими женщинами, которых регулярно насиловали до наступления совершеннолетия. С некоторыми это происходило вообще в раннем детстве. Одна женщина, страдавшая зависимостью от алкоголя и кокаина, только во время сеансов лечения рассказала о том, что ее дядя, который регулярно насиловал ее в возрасте от семи до девяти лет, проделывал то же самое с ее матерью, но мать не сделала ничего, чтобы защитить дочь. Я разговаривала с людьми, родители которых погибли насильственной смертью, когда они учились в средней школе, то есть с людьми, с которыми в самом начале жизненного пути происходило нечто немыслимое, причем неоднократно.