Майа Шалавиц - Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости

И, наконец, подтверждение роли обучения и развития в возникновении зависимости означает, что в этот процесс, в отличие от многих психических расстройств, вплетены культурные, социальные и психологические факторы. Если потянуть только за одну ниточку, то все запутывается, и вся идея превращается в неразрешимый клубок. Назовите зависимость чисто биологическим, чисто психологическим, чисто социальным или чисто культурным феноменом, и вы потеряете всякую надежду понять, что это такое. Включение в проблему важности обучения, контекста и развития сделает ее более понятной и, в принципе, разрешимой.

Рассмотрение зависимости как расстройства обучения позволит нам ответить на многие трудные вопросы: почему зависимые могут делать очевидно свободный выбор, скрывать свое пристрастие и планировать свое патологическое поведение, но при этом не могут покончить с привычкой, которая приносит намного больше вреда, чем пользы. Привлечение идеи о роли обучения позволит объяснить, почему культурные тренды и наследственность могут вместе оказывать такое большое влияние и почему зависимое поведение отличается таким большим разнообразием. Далее, такой подход поможет понять, почему сильное положительное влияние на выздоровление оказывает труд и социальная поддержка. Эти факторы оказываются при зависимости более действенными, чем при телесных заболеваниях. К сожалению, рак редко проходит оттого, что его жертва влюбляется и женится, но вот алкоголизм в этой ситуации часто отступает.

В остальных главах книги мы посмотрим, насколько глубоко внедрено обучение в каждый аспект зависимости – начиная с молекулярных изменений мозга, происходящих под влиянием разных средств, способа их введения и личного опыта, и заканчивая взаимодействием психоактивных веществ с индивидуальными особенностями, памятью, личностными, семейными, культурными и историческими обстоятельствами. Используя мой собственный опыт в качестве модельного случая, я покажу, как одна зависимость развивается по своему пути, в то время как другая выбирает совершенно иной маршрут. Конечно, мою историю нельзя считать вполне обычной, но ее частные эпизоды иллюстрируют универсальную роль обучения в процессе формирования зависимости и показывают, почему уникальная природа каждого случая важна для понимания общей проблемы.

Мы увидим также, что зависимость поражает специфический тип обучения, в который вовлечены древние проекционные пути мозга, обеспечивающие примитивное выживание и размножение. Эти задачи, являясь фундаментальными для любого биологического организма, порождают высокомотивированное поведение. При голодании, при уходе за ребенком, в любви человек проявляет невиданное упорство, часто невзирая на негативные последствия. А это и есть суть зависимого поведения – это не «жучок», а незаменимая часть программы, как говорят специалисты по программированию. Наверное, любой человек ощущает разницу между жизнью и смертью, между успехом и неудачей. Однако, когда проводящие пути мозга, отвечающие за пищевое поведение, социальные связи, размножение и исполнение родительских обязанностей, начинают заниматься проблемами добычи и употребления наркотиков, это благословение превращается в проклятие. Любовь и зависимость являются двумя сторонами одной медали, двумя альтернативами использования одних и тех же мозговых механизмов, и поэтому для выздоровления так важны забота и привязанность.

Мир, наконец, начинает осознавать, что карательный американский подход к борьбе с зависимостями, господствовавший на протяжении последнего столетия, себя не оправдал. Для того чтобы преодолеть этот подход, необходимо новое понимание сути и природы расстройства, необходимо по-новому взглянуть на его связь с вредными субстанциями и другими формами патологического поведения. Только поняв, что является зависимостью, мы начнем находить более адекватные способы ее преодоления. Только поняв зависимого человека как личность и обходясь с ним с подлинным сочувствием, мы сможем отыскать лучшие и намного более эффективные способы уменьшить вред от употребления нелегальных психоактивных веществ.

Я лежу в катушке аппарата, и в голове моей вдруг начинает звучать песня «Как я сюда попал?». Это тайна любого зависимого человека, и для того, чтобы ее раскрыть, нам нужно взглянуть на проблему изнутри и внимательно присмотреться к ее частностям.

К июлю 1988 года моя жизнь сузилась до крошечной точки на острие иглы. Я жила со своим другом Мэттом и занималась торговлей кокаином. Моими рутинными ежедневными занятиями были, во-первых, участие в метадоновой программе, а во-вторых, лихорадочный поиск денег на дурь, оплату квартиры и корм для кошки. То лето было одновременно лучшим и худшим временем в моей жизни. Лучшим это время стало, потому что в августе я успешно избавилась от кокаиновой и героиновой зависимости, из-за которой я весила тогда 85 фунтов, конечности были испещрены следами инъекций, волосы, выкрашенные, как у Мадонны, пытающейся выглядеть, как Мэрилин Монро, потускнели и поредели, а глаза потухли и потеряли всякую живость. Худшим это лето стало потому, что я – ну, как бы это сказать? – не стала бы рекомендовать активным кокаинистам и героинщикам столь резкую абстиненцию.

Мне было тогда двадцать три года. Надо мной висело нешуточное обвинение, по которому мне грозил срок от пятнадцати лет до пожизненного по нью-йоркскому закону Рокфеллера о наркотиках. Меня застукали с двумя с половиной килограммами кокаина, и из-за этого я выглядела как дилер высокого уровня, хотя на самом деле этот кокаин принадлежал поставщику Мэтта, попросившему его подержать у себя товар.

Мало кто мог бы представить такое будущее для ребенка, начавшего читать в три года, преодолевшего природную застенчивость, и в восьмом классе ставшего «учеником, нацеленным на успех». Этот ребенок отличался такой высокой успеваемостью, что его без экзаменов взяли в первую женскую группу Колумбийского университета в 1983 году. Но Колумбийский университет теперь был в невозвратном туманном прошлом. Я не могла учиться дальше из-за стресса, вызванного уголовным преследованием. Но главное, я уже была настолько обессилена, что не могла толком следить за собой, убираться в доме, регулярно мыться и стирать.