Майа Шалавиц - Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости

Парадоксально, но лекарство помогло мне взять под контроль собственные мысли и поведение, а также сделало меня более самодостаточной. Я могла, конечно, поступать импульсивно, когда раздражалась, но могла и подавить раздражение и поведенческую реакцию на него. Когда я чувствовала себя одиноко, я звонила друзьям, но при этом не думала, что мое одиночество являлось результатом скрытых дефектов, которые либо делали меня недостойной любви, либо лишали способности видеть и чувствовать любовь или верить в нее. Это изменило мой взгляд на выздоровление, заставив меня заново понять, как работает физиологическая психология. Лечение сняло эмоциональное напряжение, что позволило мне проявлять больше сочувствия к чужому страданию. Другой парадокс: золофт произвел этот метаморфоз, уменьшив мою чувствительность, а это означало, что я могла теперь приглушить свой стресс, видя чужую боль, и реально помочь, а не бежать прочь без оглядки, чтобы сильно не расстраиваться.

Несмотря на то что в некоторых исследованиях ученые пытались доказать, что действие всех антидепрессантов обусловлено эффектом плацебо, притупляющий эффект селективных ингибиторов обратного захвата серотонина регулярно воспроизводится во всех исследованиях. На самом деле даже критики современной психиатрии, считающие все психотропные лекарства пустышками, соглашаются с тем, что уменьшение эмоциональной чувствительности есть проявление истинного фармакологического действия. Демонстрируя неспособность к логическим умозаключениям, эти же критики считают это действие ужасным побочным эффектом, игнорируя возможность того, что эти «плацебо» могут у некоторых больных действовать строго по описанному механизму фармакологического действия.

Точно так же, как с подобными утверждениями о том, что поддерживающее лечение метадоном превращает людей в лишенных эмоций зомби, в этих возражениях больше духа противоречия, чем логики. Не все люди одинаково эмоциональны. И не все нуждаются в повышенной чувствительности. Иногда ее нужно больше, иногда – меньше. Чрезмерные эмоции могут создавать социальные проблемы так же, как и слишком бедные эмоции. Для людей, наркотическая зависимость которых обусловлена именно повышенной чувствительностью к эмоциональной перегрузке, ее снижение является неоценимым благом. Действительно, люди, получающие правильно подобранную дозу поддерживающего лекарства – будь то антидепрессант, или опиат, – не становятся оцепенелыми зомби, наоборот, их чувствительность к внешним раздражителям находится на уровне, позволяющем испытывать нормальные эмоции. Так как люди начинают получать лечение, находясь в различных эмоциональных состояниях, то именно это состояние повлияет на выбор дозы, которая позволит им добиться поставленной цели. Если исходное состояние намного интенсивнее среднего уровня, то начинать надо не с того средства, которое годится в тех случаях, когда исходное состояние намного ниже среднего уровня.

Конечно, если человек исходно обладает пониженной чувствительностью, то снижение эмоциональности может иметь для него катастрофические последствия и может даже породить суицидальные мысли или усилить апатию. У социопата такое лечение может еще сильнее снизить способность к сопереживанию, что тоже приведет к ужасным последствиям. У других людей такое влияние может оказаться нейтральным. У меня оно оказалось позитивным. Действие лекарства зависит не только от его фармакологических свойств, но и от исходного состояния личности. Если вы начинаете курс лечения на достаточно высоком уровне эмоциональности – даже на фоне оптимальной чувствительности, прием антидепрессантов может тем не менее оказаться полезным. Широкий спектр реакций на антидепрессанты, вероятно, связан с огромным разнообразием естественных человеческих задатков, которые могут превратить лекарство в яд, в панацею или в плацебо, в зависимости от дозы, времени назначения и состояния больного.

Следовательно, утверждения о том, что есть только один верный путь к выздоровлению и что люди, нуждающиеся в антидепрессантах или опиатах, являются гражданами второго сорта или «мнимо выздоровевшими», настолько же абсурдны, как и утверждения о том, что лучевая терапия является единственным верным способом лечения рака и что люди, которым помогла, например, химиотерапия, являются «мнимо выздоровевшими». Разными путями приходят люди к разным типам зависимости; разница в исходном состоянии и разница в потребностях требуют разного лечебного подхода. То, что одно и то же лечение может вызвать противоположные эффекты, не вызывает удивления, если учесть, что существует множество причин, по которым люди употребляют наркотики, так же как и множество факторов риска, предрасполагающих к зависимости. Дискриминировать людей только из-за того, что у них в крови присутствует определенное химическое вещество, – независимо от того, как оно на них воздействует, – это так же иррационально, как обосновывать дискриминацию другими физическими характеристиками, например расовой или половой принадлежностью. Важно учитывать, что реально помогает данному конкретному человеку, а это зависит от сложного взаимодействия между биологическими свойствами организма и тем, чему человек научился в течение жизни.

Все сказанное является дополнительным аргументом в пользу того, что наркотическая зависимость развивается в результате нарушенного обучения, а не просто в результате приема какого-то вещества, неких наследственных черт или перенесенной психической травмы. Зависимость от наркотика, личностные черты или впечатления жизненного опыта не являются сущностной причиной зависимости – главную роль играют усвоенные в результате обучения навязчивости, которые продолжают существовать, невзирая на наказания. Следовательно, для того, чтобы эффективно справиться с зависимостью, надо учесть огромное разнообразие, порождаемое тем фактом, что зависимость усваивается в период созревания личности, что и приводит к самым разным результатам и потребностям. Какое-то одно лечение не может быть одинаково эффективным для всех. Однако поскольку в развитии зависимости главную роль играет обучение, постольку между всеми зависимыми есть некая общность, и именно ее следует использовать во всех методах лечения наркотической зависимости.

Во-первых, для того, чтобы помочь людям преодолеть проблемы, связанные с обучением, надо относиться к ним с уважением и сочувствием. Все школьники учатся лучше, если чувствуют заботу и внимание со стороны учителей. Действительно, фактом остается то, что в тех школах, где формируется дружный коллектив, гораздо меньше число учащихся, страдающих зависимостями, в сравнении со школами, где к ученикам относятся как к подозреваемым, которых надо заставлять сдавать на анализ мочу и проходить в здание школы через металлодетектор. Люди лучше всего обучаются там, где они чувствуют связь с другими, а не в тех местах, где доминируют угрозы и страх.