Мэри Кэссиди - Место преступления – тело. Судмедэксперт о подозрительных смертях, вскрытиях и расследованиях

Вот почему мы проводим вскрытия даже в тех ситуациях, когда всем участникам очевидна причина смерти. Мы ищем мелочи, ответы на незаданные вопросы.

Детализация повреждений на теле в насильственных преступлениях – утомительная работа. Удивительное дело, но убийства со стрельбой самые «чистые», хоть и не всегда самые быстрые в расследовании.

Пули оставляют небольшие отверстия, однако оказывают разрушительное воздействие: в органах появляются зияющие дыры. Ударная волна может спровоцировать почти мгновенную смерть. Даже если – например – не задет мозг, но пуля прошла близко, попав в лицо или шею, волна может разрушить ствол мозга и жизненно важные центры нервной системы. Дробовики еще более опасны, когда стреляют с близкого расстояния: голова взрывается или в теле остаются дыры размером с кулак, а вместе с этим разрываются сердце и легкие. В таких случаях определить причину смерти нетрудно. Трудность состоит в том, чтобы описать последовательность событий: как далеко стоял стрелок? Сколько было выстрелов? Жертва сидела, стояла или бежала? И, конечно же, мы хотим найти улики: пули.

Отыскать пулю в теле не всегда так просто, как кажется. Они могут застрять в костях, затеряться в луже крови или угодить в мягкие ткани. Самый легкий способ найти пулю или любой другой металл в теле – сделать рентген, но в большинстве моргов нет подходящего оборудования. Приходится полагаться на отделение рентгенологии, которое помогает нам, но и у них есть куда более важные дела – живые пациенты. Поэтому патологов иногда можно встретить в темных коридорах рентгенологии посреди ночи, когда все пациенты крепко спят в своих постелях.

За все годы работы на моей памяти не было ни одного рентген-отделения, которое отказалось бы сделать снимок тела. Спасибо им за то, что мне не пришлось проливать пот, кровь и слезы в попытке самостоятельно найти пулю в теле.

Но даже при помощи рентгена все может пройти не так уж и гладко. Я не раз обманывалась: мне попадались случайные или некрепко сидящие пули, которые на рентгеновском снимке находились в теле, а на самом деле могли лежать под ним или прятаться в складках одежды. Всегда проверяйте мешок для трупов и одежду погибшего.

В настоящее время используются более сложные методы, и в Дублине коронер имеет доступ к компьютерной томографии; нам также помогает специальная группа рентгенологов. При этом судмедэксперту легче определить, осталась ли пуля внутри или прошла навылет, и восстановить ее траекторию. Таким образом можно составить картину преступления: был ли выстрел случайным или преднамеренным и с близкого расстояния, может, перед нами показательная казнь или даже не та жертва. Я сталкивалась с такими случаями. Анализ повреждений помогает полиции вести расследование в нужном направлении.

В 1980-х годах в Шотландии перестрелки были нечастым явлением, но с увеличением наркотрафика в 1990‐х оружие на улице стало появляться куда чаще. Обычно это история «око за око». В Ирландии все иначе. Дробовиками активно пользовались фермеры, это оружие было легко достать. Оборотная сторона дела: с помощью дробовиков совершались самоубийства. В Глазго достать дробовики было почти невозможно, поэтому, чтобы с кем-то расправиться, пользовались крысиным ядом. До переезда в Ирландию я очень редко сталкивалась со смертями от огнестрельного оружия.

У Северной Ирландии была репутация страны, где часто происходит стрельба, что беспокоило Великобританию, так как в нашем восприятии это распространяется на всю Ирландию. Обычно из Шотландии в Ирландию люди путешествовали на паромах, а в портах Белфаста их встречала британская армия. Я до сих пор помню первые каникулы, проведенные со школьными подругами: мы ехали в автобусе и видели из окна, сколько на улицах города солдат. Для моего 15-летнего сознания эта картинка походила на то, что я знала тогда о Бейруте. Теперь времена изменились. На юге стреляют даже чаще, чем в Северной Ирландии и крупных городах Великобритании.

В отличие от Ирландии, где количество преступлений с применением огнестрельного и холодного оружия, а также случаев избиения находилось примерно на одном уровне, в Шотландии чаще использовали холодное оружие. В Глазго особенно укоренилась «традиция» убийств при помощи ножей, за что он заработал себе имя «незаурядный город» [27] Отчасти такое наименование Глазго связано и с романом «No Mean City» Кингсли Лонга и Александра МакАртура, который вышел в 1935 году и описывает Глазго. – Прим. пер. . Помню, как читала лекцию в Лимерике и неосторожно назвала его «городом ножевых ранений», цитируя прессу тех лет. На мои слова отреагировали депутаты нижней палаты парламента Глазго, напомнив, что «те, кто живет в стеклянных домах, не должны бросать камни» [28]. Ничего не скажешь, справедливое замечание.

Я специализировалась на колотых ранах. И хотя большинство таких ранений происходят от обычных или охотничьих ножей, оружием может стать все, что способно войти в тело: карандаши, ручки, отвертки, мечи.

Я видела все. Невероятно, сколько информации можно выудить при осмотре: положение тела, направление раневого канала, размер и форма раны, количество ран – все это может помочь. Характер и локализация ранений помогает определить положение противников во время нападения, как именно использовался нож, конфигурацию лезвия, сколько ножей было, имела ли место борьба или жертву обездвижили и закололи.

Информация, полученная при вскрытии, не изменит того факта, что смерть наступила в результате ножевых ранений, но поможет полиции в расследовании и определении обстоятельств нападения: самозащита, несчастный случай или преднамеренное убийство? Другими словами, было ли нападение случайным или нет. В целом, чем больше ран, тем выше вероятность, что нападение было преднамеренным, но не все смерти с многочисленными ранениями – убийства: некоторые люди сами наносят себе раны, как бы невероятно это ни звучало.

И хотя насилие в отношении других никогда не перестанет меня изумлять, еще больше поражает, когда люди наносят увечья сами себе. Большинству из нас посчастливилось никогда не сталкиваться с депрессией и тем отчаянием, которое толкает людей лишать себя жизни. Родственники обычно спрашивают: «Почему это случилось?» – а я не могу ответить. И никто не может.

Семьям иногда может казаться, что настроение человека улучшилось незадолго до самоубийства, и это особенно горько. Впрочем, чтобы дойти до конца, не обязательно иметь депрессию в анамнезе. Но и нельзя просто так сделать предположение, что причина смерти человека, страдавшего депрессией, исключительно самоубийство.

Каждую смерть необходимо тщательно расследовать, прежде чем вообще утверждать, что перед нами самоубийство. Медицинское подтверждение депрессии может увести расследование в сторону, поэтому должны быть рассмотрены все варианты, а финальное решение вынесет коронер, когда ему предоставят все улики.