Владимир Кованов - Призвание

Однако экспериментаторы преследовали пока еще чисто физиологические цели. Их прежде всего интересовало, как поведет себя сердце в новых условиях, без нервных связей с родным организмом. Ученые не ставили перед собой задачи пересадки сердца в том смысле, как это понимают сейчас.

В течение многих лет интересные эксперименты на животных ставили советские ученые Синицын и Демихов. В. П. Демихов несколько лет работал в нашем коллективе — на кафедре оперативной хирургии 1-го Московского медицинского института. Он первым стал пересаживать сердце собаки не на шею, а непосредственно в грудную клетку, рядом с ее собственным сердцем. Это гораздо более сложная операция, она требует высокой техники, ювелирного мастерства, огромного труда и упорства. Чтобы найти наиболее простую и совершенную схему операции, Демихов испытал более 20 вариантов. Легко ли это далось? «На первых порах, — вспоминает Владимир Петрович, — все до одного животные погибали еще на операционном столе».

Но неудачи не охладили, не заставили опустить руки. По мере овладения тончайшей техникой и совершенствования методики гибель животных в ходе самой операции становилась уже редким явлением. Теперь животные погибали лишь через несколько часов из-за того, что в пересаженном сердце появлялись необратимые изменения, образовывались тромбы, особенно частые в местах сосудистых швов. Тогда экспериментаторы применили сосудосшивающий аппарат системы Ф. Гудова. Количество тромбозов резко сократилось. Животные стали выживать дольше — до 8—9 дней. Однако потом все равно развивались либо инфаркты, либо тромбозы кровеносных сосудов. Было, правда, радостное и памятное исключение: собака Гришка, которой в один из июньских дней 1962 года было пересажено второе сердце, прожила с ним 141 день! Впервые в истории медицины электрокардиограф почти пять месяцев вычерчивал ритмичную работу своего и чужого сердца.

Самое поразительное в опытах В. П. Демихова состояло в том, что пересаженное им сердце продолжало жить в груди теплокровного животного. Будучи подшито к ответвлениям основных его сердечно-легочных сосудов, оно полностью включалось в общую кровеносную систему. Таким образом появлялся дополнительный орган кровообращения, второй «живой насос», значительно облегчавший работу собственного собачьего сердца. Ведь он перекачивал около половины крови.

Производил В. П. Демихов и другие эксперименты: удалял сердце и легкие у одной собаки и пересаживал их другой. Делалось это так: сначала в грудную клетку животного подшивали чужие органы — сердце вместе с обоими легкими. Минут десять работали параллельно два сердца и две пары легких. Потом собственное сердце и легкие животного удалялись, причем постепенно, осторожно, чтобы не нарушить кровообращение в головном мозге. Успех Демихова состоял также и в том, что все то время, пока он переносил сердце из одной грудной клетки в другую, оно продолжало нормально сокращаться, жило.

Даже опытные хирурги не могли не удивляться, видя, как на второй день после сложнейшей операции собака просыпается от наркоза, встает, ходит по комнате, пьет воду и с аппетитом ест. Помнится, в 1951 году одну из своих исключительно эффектных операций В. П. Демихов проделал в Рязани перед делегатами выездной сессии АМН СССР. Ученые были в восхищении. Собака с замененным сердцем и легкими шестеро суток жила в здании, где проходила сессия, и погибла от осложнения, связанного с повреждением во время операции гортанного нерва. Такого рода операцию пробовали сделать и на человеке. Профессор Д. Кули (США) прооперировал девочку с врожденной аномалией сердца и легких. Но операция закончилась смертью ребенка в первые же сутки.

В. П. Демихов — автор многих оригинальных методик пересадки органов — объяснял вначале свои неудачи чисто техническими причинами и последующим развитием инфекции. Он не признает существования иммунологической борьбы организма с навязанной ему тканью. Ну что ж, каждый экспериментатор имеет право на собственные взгляды и собственные заблуждения. Мы же убеждены, что именно несовместимость тканей, а не техника — центральный вопрос всей проблемы трансплантации. От преодоления тканевого барьера в первую очередь зависит успех пересадки органов. Преграда тканевой несовместимости еще грозит своими подводными рифами. И хотя основная функция сердца механическая, а не химическая и не секреторная, нет оснований сбрасывать со счетов действие иммунологических факторов.

Сейчас многие ученые, оперирующие на сердце, считают, что проблема тканевой несовместимости при трансплантации сердца оказалась более сложной и трудноразрешимой, нежели при пересадке почек. Указывается, что, чем больше различий в тканях донора и реципиента, тем раньше выявляются симптомы отторжения сердца и наступает гибель больного.

Логическим развитием работ В. П. Демихова явились исследования ряда отечественных и зарубежных ученых. В 1958 году Голдберг (США) с соавторами опубликовал результаты трех попыток заменить сердце трансплантатом. Но пересаженные им сердца работали очень недолго — от 20 минут до 2 часов. Веббу, использовавшему ту же методику, удалось продлить жизнь пересаженного сердца до 7 часов 30 минут.

В 1960 году Норман Шамуэй (США) предложил новую методику, тщательно отработанную на собаках. Сущность ее состояла в том, что удаляется не все, а лишь бо́льшая часть сердца — желудочки и нижняя половина предсердия. Верхняя же часть предсердия вместе с крупными венами остается на месте. У донора выкраивается таких же размеров и формы трансплантат, который и переносится на место изъятых тканей. При подавлении тканевой несовместимости 80—90 процентов оперированных Шамуэем животных выживали, причем в отдельных случаях жили свыше года.

Методика, разработанная Шамуэем, оказалась более простой в техническом отношении и наиболее рациональной: при ее использовании сокращалось время операции, уменьшалось количество сосудистых швов, время ишемии органа.

Но шли опыты и в другом направлении.

22 января 1964 года в клинику медицинского центра Миссисипи привезли 68-летнего больного (сердечная недостаточность) в крайне тяжелом состоянии, без сознания. К вечеру начало резко падать артериальное давление, появилась мерцательная аритмия. Больного перевели на управляемое дыхание, применили целый комплекс реанимационных мер. Но — безуспешно. Надо сказать, что коллектив специалистов этой клиники под руководством Джеймса Харди давно уже готовился к пересадке сердца, исподволь отрабатывал методику, заранее был определен даже состав будущих бригад. Словом, психологически врачи были подготовлены к осуществлению этой операции. 23 января состояние больного стало угрожающим, приближалась неотвратимая остановка сердца.