Владимир Кованов - Призвание

Статья произвела на всех присутствующих большое впечатление. Так глубоко и в то же время предельно просто и ясно мог писать Иван Петрович.

В программу «сред» входил и такой ритуал. За минуту до 12 часов беседа прерывалась, и все сотрудники, вынув часы (в то время они, как правило, были карманные), ждали, когда раздастся выстрел пушки. Иван Петрович радовался, когда выстрел совпадал с ходом его часов. Позднее, когда пушка была отменена, сверка времени проводилась по радио. Сейчас эта традиция восстановлена, и приезжие с удовольствием сверяют свои часы с традиционным выстрелом пушки.

Когда мы поближе познакомились с работой лаборатории, для нас стала ясна и реакция ученого на наше первое посещение. Дело в том, что его лаборатория стала местом паломничества врачей и биологов, желающих стать поближе к большой науке. Одни приходили сюда «сделать» диссертацию, другие — поучиться методике постановки экспериментов на животных. Третьи задерживались надолго, увлекшись идеями Павлова в области физиологии пищеварения или деятельности центральной нервной системы.

Тем, кто приходил с серьезными намерениями, двери лаборатории были широко открыты. Со всеми, кто хотел посвятить себя науке, Иван Петрович щедро делился своими огромными знаниями, опытом, мыслями. Его не смущало, что собеседник порой мало был подготовлен к восприятию сложных суждений в оценках опытов. После беседы новичок долго не мог прийти в себя, усваивая услышанное. Такие беседы могли повторяться еще два-три раза, затем новый сотрудник получал тему и должен был вести самостоятельную работу.

В дальнейшем И. П. Павлов одному сотруднику уделял больше внимания, другому — меньше, в зависимости от того, насколько его самого интересовала разрабатываемая тема. Но упрекнуть Ивана Петровича в том, что он кому-то отдавал предпочтение в выборе темы или создавал лучшие условия для работы, было никак нельзя, да и сам он постоянно подчеркивал, что «мы все впряжены в одно общее дело, и каждый двигает его по мере своих сил и возможностей».

Н. Н. Аничков, который помог проникнуть в лабораторию Павлова и подышать творческой атмосферой, царящей там, затем оказал нам еще одну большую услугу: ознакомил с интересными исследованиями А. Д. Сперанского — ученика Ивана Петровича Павлова. По острым статьям, горячим выступлениям на диспутах мы знали Сперанского как страстного полемиста, умеющего с великой убежденностью и юношеским задором отстаивать свое научное кредо. По теории Алексея Дмитриевича, патологические процессы своим происхождением целиком обязаны нервным воздействиям. Всякое болезнетворное начало заставляет нервную систему мобилизовывать защитные реакции. Задача врача состоит в том, подчеркивал Сперанский, чтобы вовремя и необходимыми средствами поддерживать силы сопротивления организма, способствовать выздоровлению.

Концепции Сперанского стимулировали применение новых подходов к изучению механизмов развития различных заболеваний и новых методов лечения. К ним относятся, например, «буксирование», заключающееся в попеременном извлечении и обратном введении спинномозговой жидкости. Своевременный «массаж» способствовал выздоровлению тяжелых больных с поражением спинного и головного мозга. Метод лечения заболеваний с помощью новокаиновой блокады, предложенный А. Д. Сперанским и А. В. Вишневским, стал широко применяться во врачебной практике.

На основе идей нервизма Сперанский разработал учение о нервной трофике, доказав зависимость обмена веществ в тканях от раздражений, получаемых нервной системой, и от реакции ее на эти раздражения.

Результаты опытов ученого показывали, что источником патологического раздражения, вызывающим изменение в тканях, могут быть, например, травмы периферических нервов. Пересечение нерва вызывает глубокие структурные изменения не только на больной, но и на симметричной здоровой конечности.

Когда мы пришли в лабораторию к А. Д. Сперанскому, он тут же пригласил нас в операционную, где он и его ученики ставили эксперименты.

— Если не возражаете, — говорил он, — побеседуем после операции.

Алексей Дмитриевич был высок, широкоплеч, несколько сутул, с большой головой, подстриженной под бобрик, и характерным лбом мыслителя.

Живой, порывистый, нетерпеливый, он встал за операционный стол, на котором лежала занаркотизированная собака. Короткий взмах скальпеля — и поверхность свода черепа обнажена. А дальше, как в нейрохирургической клинике, — просверливание коловоротом отверстий черепа, соединение их пилой «джигли», отворачивание костного лоскута, надсечение твердой мозговой оболочки и, наконец, обнажение серого бугра основания головного мозга. Затем А. Д. Сперанский взял несколько стеклянных шариков величиной чуть меньше горошины и положил их на область серого бугра. Потом послойно соединил рассеченные ткани, костный лоскут уложил на место, швы на кожу. Операция прошла быстро и бескровно.

При нас было сделано еще две такие же операции, после чего профессор пригласил к себе в кабинет…

Пока профессор переодевался, мы успели рассмотреть просторный, вытянутый в длину кабинет. Большой письменный стол завален рукописями, книгами. Книжный шкаф, два старых кресла у стола, легкие гнутые стулья, какие сейчас уже не часто встретишь. В углу кабинета стояли виолончель, пюпитр с нотами. Хозяин кабинета явно был большой любитель музыки. Своеобразной «деталью» кабинета были кролики, которые безмятежно прыгали на полу, оставляя на нем характерные следы…

Угостив нас чаем, Алексей Дмитриевич поднялся и стал ходить по кабинету, заложив руки за спину, обсуждая только что поставленные эксперименты.

— Вы видели, я проводил наложение инородных тел на область серого бугра основания мозга, — говорил он. — Через несколько дней у собаки быстро разовьются разнообразные патологические явления: появятся язвы на коже конечностей и по ходу желудочно-кишечного тракта, кровоизлияния в легких, надпочечниках. Что сие означает? — спросил нас профессор и, не дождавшись ответа, продолжал: — Животные погибают от так называемой нервной дистрофии. По такому же типу патологический процесс может развиваться и в случаях, когда источником раздражения являются различные специфические яды, выделяемые микробами…

Из этих наблюдений можно сделать вывод, — заключил Алексей Дмитриевич, — что любой вызывающий болезнь агент, какими бы специфическими качествами он ни обладал, оказывает на организм, на нервную систему характерное действие, приводящее к расстройству основных жизненных функций организма.

Но с помощью нервных воздействий можно существенным образом менять течение патологического процесса. Если процесс не зашел слишком далеко, его можно приостановить и ликвидировать. На этом основаны методы патогенетической терапии, применяемые при ряде заболеваний, в том числе и гнойно-воспалительных процессах, — методы воздействия на нервную систему в виде новокаиновой блокады.