Владимир Кованов - Призвание

Весна в том году наступила рано. В марте дороги уже развезло — ни проехать, ни пройти. А у нас скопилось более 300 тяжелораненых. Вывезти их никак не удавалось — машины, не доходя до госпиталя, застревали. Мы оказались как на острове, отрезанные от продовольственных баз и фронтовых госпиталей. Через связных посылали тревожные сигналы в тыловые учреждения армии и фронта. Однако результатов не было.

С перевязочными материалами и медикаментами мы еще как-то выходили из положения, а вот с продуктами дело обстояло плохо. Местное население тоже ничего не имело, гитлеровцы выгребли все подчистую. Сердце сжималось, когда приходил в палатку к тяжелораненым. Все было сделано, как надо, — рана обработана хорошо, больной должен поправиться, а у него сил не хватает побороть таящуюся инфекцию. Мы всеми средствами старались спасти раненых, собирали хвою, варили отвар, однако это не помогало. И неожиданно я вспомнил прочитанное где-то: на Крайнем Севере люди нередко пьют свежую кровь оленя, особенно охотники, которым в суровую зиму подчас приходится жить впроголодь. Мелькнула мысль, а что если попробовать провести эксперимент? У нас оставалось несколько быков, предназначенных для убоя.

Взяли у быка несколько стаканов крови и дали тяжелораненому. Его мутило от одного ее вида и запаха. Пришлось сдобрить кровь пряными веществами и добавить несколько граммов спирта. Получилось нечто вроде «ликера». На этот раз раненый выпил и даже губы облизал от удовольствия. С этого и началось. Мы стали брать у быков кровь и поить ею раненых.

Раненые быстро разузнали, что мы получили откуда-то «ликер» и на обходах стали просить назначить им это «лекарство». У многих улучшилось самочувствие и настроение — раны очистились, посвежели, не стало серого налета и студенистых краев.

Так впервые в 5-й ударной армии появились быки-доноры.

Вскоре мне пришлось все же распрощаться с госпиталем. Я был назначен армейским хирургом в соседнюю, 44-ю армию. Видимо, еще тогда, при встрече в Тормосине, начальник санитарного управления фронта Н. П. Устинов решил этот вопрос и ждал лишь, когда закончится начатая военная операция, чтобы можно было произвести мое перемещение.

За назначением выехал в отдел кадров Управления фронта, находившийся в Ростове-на-Дону. Железнодорожное сообщение Шахты — Ростов было только что восстановлено, по одноколейной дороге по челночному принципу в Ростов и обратно в Шахты ходил поезд с шестью вагонами. «Путешествие» это занимало тогда несколько часов. Получив предписание явиться в санитарный отдел 44-й армии, возвратился в свой госпиталь попрощаться с товарищами и взять пожитки.

Собрались все врачи и медицинские сестры. Устроили проводы. Настроение у меня было довольно противоречивое. С одной стороны, повышение, новые обязанности, чувство огромной ответственности, с другой — было грустно расставаться с товарищами, с которыми так сработался и свыкся.

Утром, чуть свет, я уже ехал на «виллисе» в 44-ю армию, которая действовала в районе Таганрога.

Если бы сейчас мне предложили коротко изложить обязанности и задачи главного хирурга армии, я бы определил их так. Армейский хирург — это главный специалист по хирургической помощи и лечению раненых, начиная от батальонного медицинского пункта и кончая специализированными армейскими госпиталями. Он должен организовать всю хирургическую работу в армии, определить объем хирургической помощи на этапах эвакуации, обеспечивая преемственность в лечении раненых. В его обязанности входит проверка работы хирургов, обобщение их опыта и оперативное исправление допущенных ошибок. Вместе с начальником санитарного отдела армии главный хирург перед боевой операцией должен предусмотреть возможные потери, обеспечить наиболее тяжелые участки нужным количеством врачей и сестер из особой роты медицинского усиления или резервных госпиталей.

Армейский хирург решает, какой госпиталь следует преобразовать в специализированный для раненных в голову, позвоночник и лицо, какой будет принимать с полостными ранениями и т. д.

В период наибольшей активности войск армейский хирург выезжает в медсанбаты и госпитали, помогает оперировать раненых, учит хирургов приемам оказания хирургической помощи при наиболее тяжелых и сложных ранениях. Большую часть времени он тратит на руководство медсанбатами и госпиталями первой линии. Хирургической работой в госпитальной базе армии руководит обычно хирург-инспектор ПЭПа. Словом, обязанностей и дел более чем достаточно.

Заступая на должность армейского хирурга, я всего этого еще не знал, никто не учил меня руководить хирургической службой армии. К счастью, прибыл в 44-ю армию, когда активных действий на этом фронте не было.

Стояло жаркое, знойное лето. Наши части «нависли» над Таганрогом, в котором были «закупорены» гитлеровцы. Линия фронта на участке 44-й армии проходила по реке Миус и частично по глубокому оврагу в 18—20 километрах от города. Позади, от линии фронта до окраин города Ростова (там находился в те дни штаб фронта), лежала ровная выжженная степь с редкими островками сохранившихся глинобитных построек, где и размещались тыловые части, в том числе госпитали.

Попасть днем в медсанбаты было почти невозможно: целый день в воздухе висела «рама» — вражеский двухфюзеляжный самолет-разведчик. Как только где-то появлялась живая мишень, открывали огонь орудия немцев, или сама «рама» начинала обстрел.

Жизнь начиналась после захода солнца. Тогда в сторону первого эшелона войск двигались из тыла армии транспорты с боеприпасами, горючим и продовольствием. Машины шли ощупью, с притушенными фарами. Трудно представить себе, как могла двигаться колонна в такой кромешной тьме. Лишь иногда на мгновение вспыхивал свет ручного фонарика и снова — сплошная темень. Водители совершали буквально подвиг, своевременно доставляя к передовой все необходимое.

А когда поднималось солнце — все замирало. Только горячий ветер перебирал степной ковыль и гнал сухие травы. Жара стояла невыносимая.

Если не сумел вовремя выбраться из дивизии и застрял по дороге в какой-нибудь части, то приходилось отсиживаться в щели и терпеливо ждать, когда стемнеет. Вначале по неопытности я не очень-то следил за правилами маскировки, но после одного случая стал более дисциплинированным.

Временное затишье дало все же возможность объехать основные медицинские подразделения армии, и прежде всего медико-санитарные батальоны.

Медсанбаты размещались в глубоких больших землянках, вырытых по склонам оврагов. Таких причудливых построек я еще нигде не видел. Когда подъезжали к горе, ничего не было видно, только узкая, едва заметная щель змейкой уползала вглубь. Нельзя было догадаться, что она ведет в длинный подземный зал с рядами нар — сортировочное отделение; рядом были оборудованы операционная и перевязочная. Отдельно находились госпитальные отделения.