Владимир Кованов - Призвание

Замечу кстати, что в условиях обороны устройство подземных медсанбатов и даже госпиталей было единственным способом приблизить оказание квалифицированной врачебной помощи раненым к боевым порядкам войск и вместе с тем создать наибольшую безопасность для раненых и медицинского персонала. Поэтому санитарная служба нашей армии широко использовала подземные помещения, несмотря на то, что земляные работы отнимали много времени и выполняли их все — от санитаров и солдат из команд выздоравливающих до врачей.

Мы активно готовились к будущим боевым действиям. Обучая других, учился сам. Учеба персонала была основана прежде всего на анализе работы медицинских служб во время недавних военных операций. Во многом помогал опыт, накопленный в 5-й ударной армии. Если в начале войны перед медицинской службой действующих частей ставилась одна задача: оказать раненому хирургическую помощь и отправить его в тыл, то теперь в тыловые медицинские учреждения они отправлялись в «обработанном» виде. Практика показала, что такая система помогала сохранить жизнь тысячам бойцов. Все это накладывало новые серьезные обязанности на полковые медицинские пункты, медсанбаты. И я как можно чаще старался бывать в этих подразделениях.

Однажды, как говорится, натерпелся страха. Выехали в медсанбат еще засветло. Наш газик то совершал стремительный рывок вперед, то, стреляя мотором, неожиданно останавливался.

— Что это с машиной? — спрашиваю у водителя.

Он только плечами пожал.

— Сам не знаю.

— Какой же вы шофер, если свою машину не знаете?

— Да я и не шофер вовсе, — ответил он. — Везти вас некому было, вот меня и посадили. Повар я, права только недавно получил…

Делать было нечего. Кое-как добрались до медсанбата. Пока я занимался своими делами, водитель, с помощью медсанбатовских шоферов, исправлял машину. Провозились они до рассвета. А утром было назначено совещание хирургов в соседнем медсанбате, и меня там уже ждали. Решил рискнуть — авось проскочим!

Только выехали на открытое место, как в воздухе над нами повисла «рама». Скрыться некуда, едем по ровной, гладкой степи. Вдруг замечаем, что «рама» стала заходить сзади. Мелькнула мысль: сейчас немец даст очередь из крупнокалиберного пулемета, и — все…

Что-то отделилось от самолета, неужели бомба? Просвистело, ударило, и я… очутился в кювете. Ощупал себя, — вроде цел, подвигал руками, ногами — все в порядке. Поднял голову, что за оказия: с неба падают какие-то огромные хлопья снега!..

Оказывается, «рама» высыпала на нас тюки с листовками. Часть их разорвалась, и бумажный «снег» стал падать на землю. А один из тюков угодил прямо в машину, и я был выброшен в кювет. Шофер мой тоже отделался легким испугом, и, стряхивая пыль с гимнастерки, отчаянно матерился.

Опомнившись, стали соединенными усилиями заводить наш дикий, непослушный газик. Наконец машина тронулась, и мы уже без приключений добрались до места. Когда рассказал товарищам об этом происшествии, все весело смеялись над «боевым эпизодом».

Вскоре началось совещание. Н. Ф. Гришина, ведущий хирург медсанбата 320-й стрелковой дивизии, где проходило совещание, сразу же сказала мне, что больше всего вопросов будет о задачах полковых медицинских пунктов.

Это не было неожиданностью. Главный хирург фронта Г. М. Гуревич еще раньше предупредил: полковые медицинские пункты нельзя превращать в перевязочные. Врачи ПМП должны уметь выводить раненых из состояния шока, останавливать кровотечения, переливать кровь и кровезаменители, грамотно наложить шину на поврежденную конечность и, наконец, должны уметь сделать вагосимпатическую блокаду по Вишневскому при ранениях груди и накладывать герметические повязки на «сосущие» раны грудной полости.

Кое-что из этого, вплоть до временного закрытия отверстия в грудной клетке, в полковых медпунктах делалось, но вот вагосимпатическую блокаду почти не применяли, то ли потому, что не знали или не умели, то ли в силу каких-то других причин.

Некоторые врачи пытались доказать, что вряд ли следует рекомендовать на полковых медицинских пунктах применять вагосимпатическую блокаду ввиду сложности метода, отсутствия времени и опасности внесения инфекции на месте укола и т. д. Однако вскоре эти же врачи, как только овладели методом блокады, стали ее активными поборниками при ранениях груди.

На совещании договорились об обязательном объеме хирургической помощи в полковых медицинских пунктах, включая такую жизнеспасительную операцию, как вагосимпатическая блокада. Возник вопрос: какую блокаду следует делать — по Вишневскому или по Бурденко?

Все, конечно, знали, что Николай Нилович — Главный хирург Советской Армии и что я его ученик. Поэтому, видимо, думали, что я непременно буду советовать производить блокаду по методу Бурденко.

Однако этот метод для полковых медицинских пунктов был мало подходящим: он требовал специальной хирургической подготовки врача и умения в стерильных условиях обнажить сосудисто-нервный пучок на шее. Метод Вишневского является «закрытым» и технически выполняется проще, без риска повредить сосуды и нервы. Такую блокаду может выполнить любой врач. Вот почему, не умаляя значения метода Бурденко, я отдавал предпочтение блокаде по Вишневскому.

Позднее, когда представилась возможность побывать в Москве и докладывать о своей работе Николаю Ниловичу, я сказал, что, по моему мнению, его метод в условиях полковых медицинских пунктов трудно выполним. Бурденко нисколько не обиделся и даже заметил, что надо действовать сообразно обстановке, а не придерживаться правил, как слепец стены.

Договорились на совещании и о том, чтобы во всех случаях ранений конечности, после перевязки, обязательно накладывать шины и только в таком виде раненых направлять в медико-санитарный батальон или госпиталь, так как от правильно наложенной шины зависел успех последующего лечения.

После совещания решили побывать на двух-трех близлежащих полковых медицинских пунктах. Для этого надо было километров пять-шесть пройти по пересеченной местности и по открытому полю. Шли очень быстро небольшими группами по два-три человека, где во весь рост, где пригнувшись, а в особо опасных местах и ползком. Трудно было без привычки делать такие броски. Я и еще некоторые врачи оказались в хвосте и подошли к полковому медицинскому пункту последними. Тут нам и досталось по поводу необученности пехотному делу! Как мог отшучивался, но понял, что придется приобретать опыт не только в хирургии…

В дальнейшем часто приходилось бывать в полковых и даже батальонных медицинских пунктах, расположенных в непосредственной близости от боевых порядков войск. Постепенно научился делать перебежки, ползать по-пластунски, пользоваться личным оружием и даже метать гранаты. Этому нас обучили друзья — врачи передовых медицинских пунктов. В силу превратностей фронтовой обстановки им нередко приходилось держать в руках не только скальпель, но и автомат.