Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

В этот мой приезд в Москву я познакомился ближе с очень симпатичными работниками Института гигиены труда — Зиновием Борисовичем Смелянским [337]и Л. К. Хоцяновым [338]. Меня очень интересовала работа последнего по изучению смертности и рождаемости в одном посёлке Московской области. Побывал я и в Институте им. Эрисмана. С особым удовольствием познакомился с молодым учёным-демографом, автором книги «Население Европы за тысячу лет» — Б. Ц. Урланисом [339].

В этот же приезд совершил я поездку с постоянным моим проводником по Москве — Женечкой Левицкой [340]для осмотра новых станций московского метро по Измайловскому радиусу. Богатое архитектурно-художественное оформление станций столичного метрополитена у меня всегда вызывало восхищение. Охотно признаю и обоснованность, и уместность такого оформления в Москве, но со всею категоричностью возражаю против огромной дополнительной затраты средств на такое же дорогое оформление сооружений для массового пользования и в других городах, где нужда в сооружениях назрела, а большие затраты, связанные с их осуществлением, являются помехой и ведут к откладыванию в долгий ящик их осуществление.

Зима 1946 г. была суровой, с сильными метелями и вьюгами. По возвращении из Москвы после окончания сессии АМН каждый день торопился я попасть без опоздания на лекцию в Мечниковскую больницу. Добравшись на одном трамвае до берега Невы на Охте, приходилось здесь долго ждать другого трамвая, чтобы ехать ещё четыре-пять километров за городом по открытым пустырям и полям до больницы. Появлялся, наконец, трамвай желанного маршрута. Все бросались к переполненным до отказа вагонам. В невыносимой давке на площадке или подножке проезжал я эти тяжёлые километры, простуживался, изнемогал и всякий раз думал о возмутительной нелепости этого вынесения далеко за город учреждения, в которое и обслуживаемые (студенты, больные) и обслуживающие (врачи, преподаватели, профессора) должны ежедневно проделывать туда и обратно путь в 10–15 километров. Слишком много было заседаний, учёных советов и во 2-м ЛМИ, и в ГИДУВе, и в Институте гигиены. Редкий день удавалось мне вернуться домой раньше 10–11 часов вечера.

Известное удовлетворение давали мне еженедельные заседания совета научных консультантов в Методическом бюро санитарной статистики при Горздраве. Это была бесспорная заслуга моей дочери Зиночки, заведовавшей этим бюро, что в заседаниях по средам систематически освещались вопросы об использовании отчётных и демографических материалов для оценки санитарного состояния населения. Систематически обсуждались доклады С. А. Новосельского и его сотрудников по статистической методике, сообщения о ходе разработки и анализа годовых сводок отчётов учреждений здравоохранения и пр. Много труда вкладывал и я в составление общих обзоров годовых отчётов больниц и поликлиник Ленинграда, обзоров результатов однодневных переписей больных в стационарах, анализа паспортизации больниц и пр.

Работа в Методическом бюро и участие в заседаниях по средам были хорошей школой для моего нового молодого сотрудника М. Ю. Магарила, аспиранта по кафедре организации здравоохранения 2-го ЛМИ. Руководство его подготовкой доставляло мне удовлетворение, так как он проявлял большой интерес к избранной им области, настойчивость и склонность к самостоятельному научному труду [341]. В то же время он, как и другой сотрудник мой по кафедре организации здравоохранения в годы войны и в послевоенные годы — С. Е. Цеймах, располагал к себе своею правдивостью, искренностью, прямотой и исключительной добросовестностью в своей общественной, учебной и научной работе.

В марте 1946 г. я получил приглашение явиться в Мариинский дворец, в Исполком Ленсовета, где мне была вручена грамота Заслуженного деятеля науки РСФСР.

В конце мая этого года состоялась общая сессия АМН в Москве. Пребывание моё на ней памятно мне потому, что благодаря Фёдору Давидовичу Маркузону [342]я имел возможность видеться, увы, в последний раз, с Николаем Петровичем Васильевским. Фёдор Давидович пригласил к себе Николая Петровича и приурочил к его приходу также и моё посещение. Николай Петрович сохранил всегдашний свой интерес к общественно-санитарному делу, добросовестно работал в одном из отделов промышленно-санитарного надзора, хотя его работе сильно мешало резкое снижение слуха и зрения. Он был искренне рад встрече со мной. Я напомнил ему о моём посещении его в Одесском санитарном бюро, созданном и руководимом им почти полстолетия тому назад, о выработанных им и одобренных Пироговским съездом основах правильного построения санитарного дела в городах; вспомнил и о нашей последней совместной работе в 1917–1918 гг. в Центральном врачебном совете. Николай Петрович живо интересовался нашими общими прежними знакомыми, большинства которых, если не всех, уже давно не было в живых. Это была последняя моя встреча с большим учёным. Расставаясь с ним, я уносил какое-то ноющее чувство.

Свободный от заседаний в АМН воскресный день я провёл на замечательной строительной выставке. В высшей степени ценные модели крупных восстановительных работ и неисчерпаемые богатства образцов оборудования, приборов, установок и механизмов на этой обширной, постоянно обновляемой выставке, к сожалению, мало использовались при подготовке строительного и санитарно-технического персонала.

Накануне моего отъезда из Москвы я получил письмо от Бориса Борисовича Веселовского, бывшего в то время директором Академии коммунального хозяйства. Он просил меня на следующий день сделать в Академии сообщение о ходе и задачах восстановления Ленинграда. Я охотно исполнил эту просьбу и подробно рассказал о гигантских размерах разрушений в Ленинграде, его зданий, учреждений, сооружений коммунального хозяйства, об образовавшихся во многих районах пустырях от сноса деревянных построек, а также и о фактически начавшемся и всё ускоряющемся ходе восстановительных работ. С горечью переживая бесплановость ведущейся застройки пустырей, я выдвинул ряд предложений о возможной рационализации восстановительных работ. Несколько часов тянулась оживлённая беседа, пока не настало время мне спешить на поезд. Но я вынес впечатление, что, к сожалению, в Москве, как и в Ленинграде, умами владеют, прежде всего, вопросы «архитектурно-художественного оформления» проектов и самого строительства, а не скорейшая, наиболее экономически и технически доступная реконструкция старых зданий и создание в них удобных и здоровых жилищных условий.

В это лето по приглашению ленинградского Дома санитарного просвещения я прочёл ряд лекций о задачах гигиены и благоустройства при проведении восстановительных работ в Ленинграде.