Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Во время перерыва я незаметно ушёл, чтобы ехать в Пушкин. Была чудесная белая ночь. Волшебная красота Невы при переезде через мост, а в Пушкине — в густых аллеях полная очарования заснувшая красота природы. Всё прозрачно вокруг, всё таинственно безмолвно, загадочно, настороженно. Задумчивая тишина.

В конце июня, в период наибольшей занятости моей в Госкомиссии, мне пришлось оторваться на два дня для участия в Москве в расширенных заседаниях правления Всесоюзного гигиенического общества. Мне предложено было сделать доклад в связи с 25-летием работы Ленинградского отделения этого общества. Ленинградское отделение является старейшим из всех отделений ВГО. В течение всех 25 лет его существования я неизменно переизбирался председателем общества. В своём очерке о работе ЛОГО в советский период, затем напечатанном в журнале «Гигиена и санитария», я подробно показал, что Ленинградское отделение явилось фактически продолжением Русского общества охранения народного здравия, учреждённого еще в 1878 г. Фактическая справка моя относительно личного состава членов-учредителей ЛОГО, его секций и программы вызвала резкое замечание председательствовавшего В. А. Рязанова [369], заявившего, что гигиенические общества советского периода ничего общего не могут иметь с гигиеническими обществами дореволюционного буржуазного Петербурга. Тогда, в 1949 г., о преемственности современной научной деятельности с деятельностью передовых демократических сил дореволюционного периода говорить не полагалось. В своём заключительном слове я сделал надлежащую отповедь выступлению Рязанова.

Приятны мне воспоминания о посещении в мае-июне того же 1949 г. очень заинтересовавшего меня учебного учреждения для специальной подготовки и расширения образования председателей колхозов. Учреждение это было организовано по постановлению Леноблисполкома в Пушкине, в бывшем дворце Кочубея. Я охотно прочитал в нём сжатый курс общего благоустройства колхозного села или, точнее, планировки сельских населённых мест, санитарной мелиорации и оздоровления их территории, организации водоснабжения и обезвреживания путём правильного компостирования и использования для удобрения отбросов. На меня чрезвычайно ободряющее впечатление произвёл живой, активный интерес слушателей ко всем вопросам практического разрешения санитарно-оздоровительных задач в современных условиях сельского быта. Обилие и характер вопросов и замечаний, поступавших из многолюдной аудитории, говорили о том, что сообщаемые сведения и передаваемые знания не останутся мёртвым балластом. Мои беседы проводились в поздние вечерние часы, предназначенные для культурного отдыха. Нужно считать существенным пробелом в программах и учебных планах учебных учреждений для подготовки специалистов, работающих в сельской местности, отсутствие в них курсов общего и санитарного благоустройства сельских населённых мест и жилищ.

Относительно короткий летний перерыв (конец июля и половина августа) в 1949 г. был использован мною для далёких поездок и экскурсий. В Лесном на «Полоске» шёл в течение этого времени большой ремонт всех помещений, который больше уже невозможно было откладывать в связи с разрушениями и полным отсутствием ремонта в период блокады и войны. Отказавшись от далёких летних экскурсий, я выполнил несколько давно уже задуманных мною осмотров в Ленинграде и его окрестностях.

С большим интересом я ещё раз осмотрел работы по сооружению щитовым способом главного перехватывающего канала в тоннеле вдоль правого берега Фонтанки для спуска в него канализационных вод общесплавной канализации центрального района Ленинграда. Щитовая прокладка там, где это нужно было по характеру грунтов (плывуны), велась с предварительным замораживанием грунтов.

Два раза в течение лета я вместе с А. Г Малиенко-Подвысоцким и группой санитарных врачей и работников Управления парков и дворцов осматривал вышедшие из строя сооружения самотечного Таицкого водовода, сооружённого почти два века тому назад для питания всей системы прудов и гидротехнических сооружений Пушкинских парков. Район Таицких ключей и значительную часть трассы Таицкого водовода в его тоннельной части и в районе открытых водоводов Баболовского парка мы обходили пешком. Между прочим, с большим сожалением я смотрел на замечательное творение гениального искусства — великолепный бассейн, выдолбленный из одного цельного колоссального гранитного массива, заброшенный в развалинах Баболовского дворца, куда очень редко могут добираться случайные единичные туристы. Почему бы не перевести этот замечательный, совершенно исключительный по своим размерам памятник гранильного искусства для украшения современных физкультурных сооружений Ленинграда. В своё время, два века тому назад, этот гранит был привезен из Финляндии.

Упомяну ещё о поездке в Мельничные ручьи и Всеволожское, где я знакомился с условиями дачного строительства и благоустройства, вернее, конечно, неблагоустройства посёлка. С большим интересом осмотрел я фруктовый сад единоличника, любителя-предпринимателя. Сильно плодоносящие сорта вишен (вывезенные из Казанской области) и яблони с необычайным урожаем. Удобряет — суперфосфатом. Самодельный водопровод для поливки фруктовых деревьев и ягодника. Такой же «доходный» сад и ягодник осмотрел я также в Лесном (Калачёва).

Нелегко перенёс я сделанное мне по телефону директором 2-го ЛМИ Д. А. Ждановым сообщение о назначении вместо меня заведующим кафедрой организации здравоохранения (социальной гигиены) Б. С. Сигала ввиду недопустимости совмещения заведования кафедрой в ЛМИ с должностью профессора в Институте для усовершенствования врачей (ГИДУВ). А в организацию кафедры социальной гигиены и организации здравоохранения во 2-м ЛМИ мною было вложено много труда и сил. Более 30 лет я развивал кафедру, обогащал её показательными материалами и держал на высоком уровне, одновременно оставаясь профессором в ГИДУВе. Мне было тяжело видеть нарастающее свёртывание моей жизненной деятельности. День спустя после телефонного сообщения директора мне позвонил Б. С. Сигал. Желая по поговорке «и невинность соблюсти», он, говоря о предложении ему занять вместо меня кафедру, заявлял: «Поступлю, как Вы скажете». Я мог на это ответить, разумеется, только одно: «Поступать нужно не по моей указке, а как сам считаешь правильным».

1951 год был вторым годом девятого десятка лет моей жизни, и в то же время — вторым годом, когда вся моя профессорско-преподавательская работа ограничивалась только кафедрой коммунальной гигиены в ГИДУВе. До меня постоянно доходили волновавшие меня вести о развале после моего ухода из Ленинградского санитарно-гигиенического мединститута той кафедры организации здравоохранения (социальной гигиены и санитарной статистики), которую, камень за камнем, я строил в самые трудные годы (1920–1930) в Государственном институте медицинских знаний (ГИМЗе) и поддерживал на достигнутом уровне при всех испытаниях и превратностях судьбы, которым подвергался 2-й Ленинградский мединститут позднее, вплоть до осени 1949 г.