Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

С радостью увидел я восстановленный тракторный завод. Жилищный район подле него выглядел уже вполне благоустроенным. По примыкающим к Волге луговым просторам мы проехали несколько километров и осмотрели с относительно высокого берега реки обширную правобережную территорию, отведённую для строительства Сталинградской гидростанции. С. Р. Медведев [371]показал на чертеже и в натуре предполагаемый план всего необъятно большого строительства, а также подсобные сооружения (бетонный завод и пр.), к созданию которых только ещё начали приступать. Ни тени сомнения или колебаний в том, что, невзирая на огромность и сложность сооружения, оно будет выполнено в срок, как и Волго-Донской канал, как и ещё более грандиозное строительство Куйбышевской гидростанции, — так же, как был восстановлен Днепрогэс, как был построен канал имени Москвы и осуществлено, даже ещё при недостаточной (в 1931–33 гг.) механизации работ, сооружение Балтийско-Беломорского канала. Это настроение строительного дерзания, подъём и воодушевление явственно сквозили у всех строителей, как и у руководящего инженера. Нельзя было не ощущать этого настроения, глядя на беспредельный простор Волги, которая здесь, в этом месте, будет перегорожена по воле и сознательному замыслу человека для использования всей энергии, всей мощи этой реки.

Был уже поздний вечер, когда мы проезжали по разрушенным и восстанавливаемым кварталам Сталинграда. На освобождённых от руин кварталах в разных местах светились входы в световые проёмы подвальных помещений, в которых пока ещё жили вернувшиеся в свой город сталинградцы.

На следующий день, с 6 часов утра до 9 часов, до начала утренних работ сессии я подробно осматривал идущие полным ходом работы по восстановлению города. Почти законченный вид имели Волжские набережные с главным и рядом других спусков к реке. Набережная построена в два яруса: нижние просторные набережные с асфальтированным замощением, с причалами для судов, пологими, ведущими к пристаням и речным вокзалам лестницами и подъездами отделялись зелёными полосами с посадками от главной набережной, протянувшейся на много километров по верхней речной террасе высоко над Волгой. На её возведение не пожалели средств и нужно сказать, что набережная эта производит очень сильное впечатление. Залитая солнцем волжская ширь простирается до самого горизонта. Одетая в твёрдый бетон и камень, с примыкающими к ней монументальными зданиями, среди которых выдаётся вполне восстановленное огромное здание городского театра с передней и боковыми террасами. По своим размерам и оборудованию эта новая Сталинградская набережная не имела в тот момент равных себе ни в каком другом городе. Чудесная Волжская набережная в Ярославле, Муравьёвка в Костроме, величавая набережная в Горьком, Днепровская набережная в Киеве, как и набережные Рейна в Кёльне невольно всплывали в памяти, когда я гулял из конца в конец по просторной верхней набережной Сталинграда, но все они были небольшими по сравнению с этой новой набережной, протянувшейся на много километров.

Большие работы шли по устройству крупного приволжского парка, подходившего к новой набережной. С прогулки вдоль этой набережной я начинал и все последующие дни моего пребывания в Сталинграде. Детальное ознакомление с подлинно великими работами по восстановлению города оставило у меня впечатление, что основной идеей этих работ является достижение монументальности. Вопросы организации внутриквартального благоустройства, скорейшего создания наибольших удобств в жилых районах города, обеспечение всего населения всесторонне обслуженными жилищами, — все эти вопросы, к сожалению, не были в центре внимания, не выступали на первый план.

На Сталинградской сессии АМН было уделено много внимания вопросам организации медико-санитарного обслуживания великих новостроек и постановке научных санитарно-гигиенических и физиологических исследований на них. Некоторые физиологи выдвинули более широкий теоретический вопрос — об акклиматизации к условиям в южных районах СССР (доклады профессоров М. Б. Маршака [372]и В. Ф. Широкого [373]). В ходе обсуждения я посчитал необходимым выступить, чтобы оттенить, что на новостройках в южных районах для защиты от тяжёлых климатических воздействий следует использовать все научные и технические достижения для создания адекватной среды для человека (ограждения от солнечного облучения в жилищах и местах труда, устройство тентов, душа, перерывы в работе и пр.). Краткую запись моего выступления см. в офиц. издании «Труды сессии 1951 г.» (С. 150). Высказанные мною в выступлении взгляды поддержала заведующая кафедрой гигиены в Сталинградском мединституте — Е. М. Деларю [374].

В Сталинграде я познакомился с замечательным энтузиастом борьбы с одряхлением и болезнями при старении — Василием Ивановичем Орловым, настойчивым проповедником специально разрабатываемой им системы укрепления здоровья и продления жизни. Он обратился в Президиум АМН во время сессии с просьбой ознакомиться и дать отзыв об эффективности его системы. Президиум направил В. И. Орлова ко мне, а меня просил ознакомиться с запиской Василия Ивановича и дать отзыв о его системе [375].

С возвращением после сессии АМН из Сталинграда у меня связано неприятное воспоминание о курьёзном проявлении опеки надо мною со стороны заменявшего президента АМН Н. Н. Жукова-Вережникова [376]. На обратный отъезд нужно было в Секретариате сессии заказать билет либо на поезд, либо на самолёт. Я собственноручно записался на приобретение билета на самолёт и рассчитывал улететь утром. К моему удивлению, мне был куплен билет на поезд, так как вице-президент АМН, просматривая лист записавшихся на самолёт, рассудил, что незачем подвергать риску сердце человека старше 80 лет, и распорядился вычеркнуть меня из числа желающих лететь. Сделано это было без всякого согласования со мною. Таков уровень культуры, осуществления забот о членах АМН! Железнодорожный билет был куплен без моего поручения, возражать было поздно.

В Москве на Рязанском (ныне Казанском) вокзале, при моём возвращении утром из Сталинграда меня встретил П. К. Агеев, прилетевший накануне на самолёте. Он обрадовал меня тем, что уже получил для меня билет до Ленинграда на ночной поезд. Таким образом, в моём распоряжении в Москве был целый день. Я решил посетить строительство нового университета на Ленинских горах. Высотное здание с колоссальным шпилем, разумеется, своими размерами и высотою производило сильное впечатление. К нему вели широкие асфальтобетонные магистральные дороги; примыкавшие к зданию площади были одеты в гранит, украшены многочисленными монументами, их обрамляли обширные аллеи и сады с фруктовыми деревьями. Я с горечью вспомнил, как год назад, я видел грузовые машины, подвозившие стройматериалы и оборудование, увязая в разбитой, не мощёной дороге. Тогда удивлялся, почему стройка не начинается со строительства тех дорог и подводящих путей, которые предусмотрены на плане. Теперь капитальные асфальтовые и каменные дороги производили импозантное впечатление своей шириной, своей мощной сетью. Замечательным достижением благоустройства всей территории нового университета на Ленинских горах были обширные сады, примыкавшие к гигантскому зданию. Но невольно думалось, насколько же дешевле, удобнее, красивее было бы, если бы все факультетские здания и все общежития были живописно расположены в этих обширных, занимающих сотни гектаров, садах, а не были бы взгромождены на двенадцатые, двадцатые этажи с бесконечно более дорогими устройствами для сообщения, для связи с окружающей природой. Однако все удобства, вся подлинная красота, вся необходимая разумная экономия государственных средств и на строительство, и на последующее обслуживание — всё это принесено в жертву одному детерминирующему желанию произвести ошеломляющее впечатление, ослепить величием самого здания.