Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

По возвращении в Ленинград в начале мая мне пришлось сделать подробные доклады о Сталинградской сессии АМН по медико-санитарному обслуживанию великих строек коммунизма: сначала на международной научной конференции в ГИДУВе, затем в общем собрании членов Ленинградского отделения Всесоюзного гигиенического общества и для врачей санэпидстанции Дзержинского района. Всюду я пытался передать аудитории всю глубину и силу впечатления, которое создаётся при созерцании меняющих самый облик природы замечательных по замыслу и размаху строек.

С весны и лета 1951 г. я стал непосредственно участвовать в устройстве нового дома и придомового участка в Пушкине (на улице Жуковского, 12). В 1949 г. Екатерина Ильинична освободилась от заведования детским санаторием, который был ею создан и восстановлен после войны. Невозможность найти в Пушкине квартиру и желание создать условия для возвращения в этот город сына с семьёй, получившего назначение в Харьков, подвинуло меня решиться на индивидуальное строительство. Участок в 600 кв. метров был отведён Пушкинским райсоветом на месте сгоревших и разрушенных строений. Заготовка бутового камня и старого кирпича из фундаментов прежних домов была начата ещё осенью 1949 г. Очень трудно было получить разрешение на постройку дома в архитектурном управлении Ленинграда. Там требовали, чтобы дом был не менее 15 м по фасаду, двухэтажный, с всякими ненужными архитектурными добавками (колонны и пр.). В конце концов, план был утверждён после переделки его одним из архитекторов Управления архитектуры Ленсовета. Для того, чтобы выполнить требование размеров не менее 14 м, к 10-метровому дому была добавлена 5-метровая добавка оштукатуренного дощатого вестибюля. Требование двухэтажности выполнено было мезонином в две комнаты. За неимением кирпича главным стеновым материалом стали шлакобетонные блоки. Все заботы и всё руководство строительством выпало на долю Екатерины Ильиничны. В 1951 г. сооружение дома в основном было закончено, и в нём с осени уже жили в наспех отделанных помещениях Екатерина Ильинична и Илья с женой и ребёнком. Моё участие в строительстве ограничивалось советами и финансированием, по 2–3 тыс. руб. ежемесячно в течение всего строительства и сверх того — сумма авторского гонорара за книгу об удлинении жизни и активной старости (30–35 тыс. руб.). При постройке, по моему настоянию, в отступление от утверждённого плана были добавлены два балкона в торцовых концах здания и противопожарная винтовая лестница, обеспечивавшая второй (запасной) вход в мезонин. Я сам осуществил в натуре планировку придомового участка, к которому было прирезано ещё 600 кв. м на правах долгосрочной аренды у Пушкинского коммунального отдела.

В течение весны, лета и осени 1951 г. мало-помалу я всё чаще в часы отдыха думал о превращении всего придомового участка во фруктово-ягодный сад с цветниками и многолетними посадками. Создание нового благоустроенного сада на месте захламлённой свалки требовало больших усилий и напряжения. Всю непосредственную работу я делил с Ильёй, который копал, возил тачкой землю, сажал и пересаживал кусты и деревья.

По привычке я работал преимущественно ранним утром, пока все ещё спали, — с 5–6 часов. Меня увлекала возможность не только задумать, но и самому осуществить планировку дорожек, посадок, грядок. От увлечения физическим трудом наступало здоровое утомление. С приятным изумлением я убеждался, что могу ещё хорошо переносить большую нагрузку физическим трудом. А по мере укрепления этой внутренней связи с новым домом, начала слабеть и тускнеть закреплённая почти сорокалетней давностью привычка к работе на «Полоске».

Много радости доставил мне приезд ко мне моей сестры Евгении Григорьевны Левицкой с внучкой Люсей (Ольгой Игоревной, дочерью её сына Игоря), в то время 14-летней школьницей, хотевшей увидеть в Ленинграде и его окрестностях все достопримечательности, о которых она так много слышала и читала. Приезд сестры совпал с перерывом в моих лекционных занятиях, и я систематически, каждый день, предпринимал экскурсии то в Пушкине и Павловске, показывая гостям замечательные парковые красоты, то в Ленинграде, полном достопримечательностей, то в Петергофе с его фонтанами, то на Елагином острове. Показывая художественно-архитектурные памятники Ленинграда, я сам освежал в своей памяти впечатления от первого знакомства с ними в давно ушедший в прошлое период моей жизни.

В августе в течение нескольких дней по предложению архитектора Ю. Г. Круглякова я осматривал вместе с ним новое парковое строительство на Крестовском острове. Целый экскурсионный день употребили мы на то, чтобы пешком обойти все части нового Приморского парка Победы и подробно познакомиться с законченным строительством Кировского стадиона, — грандиозного по размерам и величественного по архитектурным замыслам нового сооружения сталинского периода (архитектор А. С. Никольский). Несомненно, это сооружение перейдёт в века, как памятник строительства, завершённого вслед за окончанием второй Отечественной войны. Грандиозность и величие — вот основные мотивы, наиболее ярко характеризующие и стадион, и сам парк Победы. И вновь, ни экономия средств и сил, как при самом строительстве, так и при последующем содержании, ни удобство для постоянного доступного пользования сооружённых объектов населением не были в числе руководящих идей и задач при их проектировании. Поистине: «Ты и убогая, ты и обильная, Ты и могучая, ты и бессильная, Матушка Русь…»

В послевоенные годы, так же, как и в первые два десятилетия советского периода, я организовывал и руководил экскурсиями инженерно-архитектурного персонала и санитарных врачей в бывшее Царское Село (Пушкин) для критического освоения ими опыта осуществления общего и специального санитарного благоустройства в небольшом городе. При этом немаловажную роль играло изучение особенностей устройства знаменитых Царскосельских парков. Существенной стороной в этих парках является широкое использование гидротехнических сооружений для создания замечательного сочетания художественного и санитарного эффекта кристально чистых вод прудов и каскадов с красотою и оздоровляющим действием удачных парковых планировок. Чистота прудов обусловливалась питанием их ключевой водой, проведённой из Таицких родников и ключей. Построенный ещё в XVIII в. водовод на главном протяжении представлял собой открытый канал, проходивший по парковым пространствам, но в наиболее ответственной части, где водовод пересекал высокую гряду, он на протяжении более четырёх километров шёл в тоннельном сооружении («минной галерее»). Ещё до немецкой оккупации в этой части водовода произошли значительные повреждения, но всё же через тоннель поступало достаточно ключевой воды для поддержания в прудах проточности, перепадов и каскадов. Немцы использовали некоторые из сооружений «минной галереи» для создания огневых точек, из-за чего пропуск ключевой воды через тоннель был совершенно нарушен. Пруды царскосельских парков обмелели, стали зарастать и утрачивать свою художественную прелесть и санитарные достоинства. На восстановление Таицкого водовода требовались значительные средства, которыми дворцово-парковое управление не располагало.