Ирина Якутенко - Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать

Очень часто исследования вакцин не заканчиваются с получением разрешения и выходом на рынок. Разработчик может добровольно проводить четвертую фазу клинических испытаний ( пострегистрационные испытания ), анализируя данные об эффективности и безопасности препарата, а также проводя эксперименты по возможному «побочному» использованию, скажем для профилактики какого-то другого заболевания. Кроме того, информацию о возникающих нежелательных эффектах собирают регулирующие органы, и, если расследование таких событий покажет, что они связаны именно с вакцинацией (что далеко не всегда верно, потому что совпадение двух событий во времени не является доказательством, что одно произошло вследствие другого), применение вакцины могут приостановить.

Даже чтобы прочитать описание различных стадий создания вакцины, требуется немало времени. Воплощение всех этих мероприятий в реальность часто занимает десятилетия. На каждом из этапов что-то может пойти не так, и, например, в США меньше 10 % препаратов, которые добираются до стадии клинических испытаний, получают одобрение FDA [290] L. M. McNamee, M. J. Walsh, and F. D. Ledley, «Timelines of translational science: From technology initiation to FDA approval», PLoS One , vol. 12, no. 5, p. e0177371, May 2017. . Одновременно компаниям еще надо построить заводы для производства новых препаратов (это делается во время фазы три, чтобы производственный процесс был точно таким же, каким он будет при массовом внедрении вакцины) или как минимум модернизировать существующие цеха. Очевидно, что получить вакцину «за 12–18 месяцев», о чем нам регулярно сообщают политики и СМИ, при соблюдении всех необходимых процедур невозможно. Этой цели реально добиться, только сократив какие-то этапы. И именно так поступают разработчики вакцин против SARS-CoV-2.

Полностью выбрасывать какую-либо из фаз большинство исследователей не решаются — слишком серьезными могут быть последствия. Вместо этого разработчики пытаются сжимать и объединять стадии. Например, фаза один становится сразу и фазой два: то есть протестированную на животных вакцину дают не десяткам, а сотням добровольцев. Сокращаются сроки анализа результатов и перехода от одной стадии к другой. Более того, иногда следующая фаза начинается до того, как будут окончательно собраны данные по предыдущей. В случае если они окажутся неудовлетворительными, испытания прекращают. Такая схема чревата большими финансовыми потерями, но практически все развитые страны щедро субсидируют разработчиков, в том числе и для компенсации на случай такого сценария.

Еще один, тоже очень затратный, способ ускорить разработку — строительство новых фабрик и модификация имеющихся производственных линий под выпуск наиболее многообещающих вакцин-кандидатов до того, как они прошли начальные стадии испытаний. Так как большинство препаратов на том или ином этапе сойдет с дистанции, значительная часть денег, вложенных в строительство или модификацию, пропадет. И тем не менее 2 апреля 2020 года основатель Microsoft Билл Гейтс заявил, что профинансирует строительство заводов по производству семи самых перспективных вакцин. Миллиардер уточнил, что, когда в гонке окончательно определятся два победителя, он полностью покроет расходы на создание фабрик по их выпуску. До этого момента созданный им и его супругой фонд будет обеспечивать строительство всех семи предприятий. Гейтс пояснил, что готов смириться с потерей нескольких миллиардов долларов для того, чтобы спасти экономику от триллионных потерь [291] I. A. Hamilton, «Bill Gates is helping fund new factories for 7 potential coronavirus vaccines, even though it will waste billions of dollars», Business Insider , 03-Apr-2020. .

Еще один способ ускорить внедрение вакцины и заодно начать потихоньку наращивать коллективный иммунитет — применение препарата на группах риска до того, как будет получено общее разрешение. Под группами риска в данном случае имеются в виду не пожилые или пациенты с сердечно-сосудистыми заболеваниями, а врачи, полицейские, продавцы и представители прочих профессий, которые вынуждены постоянно общаться с людьми и больше остальных рискуют подхватить — и распространить — вирус. Но этот подход чреват большими проблемами, особенно если первые стадии испытаний были урезанными.

В случае с SARS-CoV-2 самый первый — исследовательский — этап удалось заметно сократить благодаря наработкам по вирусам SARS и MERS. Ученые уже через несколько недель после начала эпидемии расшифровали первый геном нового коронавируса, и, так как он сходен с геномом SARS более чем на 80 %, в дело немедленно пошли заделы по вакцинам против атипичной пневмонии и ближневосточного респираторного синдрома. Их разработку в свое время прервали, в частности, из-за того, что вирусы практически исчезли и не на ком стало проводить фазу три.

Наконец, радикально сократить сроки проверки вакцины можно, если не пассивно ждать, пока добровольцы, в ходе фазы 3 получившие препарат или плацебо, встретятся с вирусом где-то в полях, а прицельно заразить их. Такие эксперименты позволяют получить ответ, способна ли вакцина эффективно предотвращать заражение и/или тяжелое течение коронавирусной инфекции, в течение пары месяцев: три недели на формирование иммунного ответа — заражение — 3–5 дней инкубационного периода — три недели до возможного развития тяжелой фазы. Однако робкие сообщения о том, что в Великобритании планируют проводить подобного рода опыты, вызвали бурю возмущения [292] C. Cookson, «UK to test vaccines on volunteers deliberately infected with Covid-19», Financial Times , 23-Sep-2020. . И напрасно. Эксперименты с намеренным заражением не вынужденное ноу-хау ужасного 2020 года — именно с них, собственно говоря, и начиналась история применения вакцин. Первой такой опыт на Западе поставила леди Мэри Монтегю, писательница, подсмотревшая в Турции, как местные жители втирают в ранку на коже гной из папул больных натуральной оспой. Такой метод прививания называется вариоляцией, и, хотя он весьма эффективен, порой прививаемые сами заболевали оспой, доставленной в организм при вариоляции. Монтегю попросила врача проделать эту манипуляцию с ее дочерью. Та не заболела, но, чтобы продемонстрировать эффективность вариоляции, нужно было доказать, что она защищает от заражения. И это было сделано в 1721 году на шести заключенных, которых сначала привили, а потом намеренно инфицировали в обмен на обещание помилования. Никто из заключенных не заразился, эксперимент повторили на сиротах, и после успеха вариоляцию получили члены королевской семьи [293] S. E. Lederer, «The Challenges of Challenge Experiments», N. Engl. J. Med. , vol. 371, no. 8, pp. 695–697, Aug. 2014. .

После этой истории эксперименты с намеренным заражением — быстрый и эффективный способ проверить, эффективна ли вакцина или лекарство, — практиковались в медицине довольно долго. Именно таким способом проверялись вакцины против кори, коклюша, свинки, туберкулеза. Нередко в качестве подопытных врачи использовали членов своих семей, но не менее часто это были заключенные, сироты, пациенты психлечебниц, жители неразвитых стран и другие люди, которые не могли добровольно отказаться от участия в эксперименте. При этом опыты не всегда оканчивались благополучно и некоторые участники умирали, получив дозу возбудителя. Последний раз это случилось в 2001 году, когда женщина-доброволец умерла после экспозиции к агентам, провоцирующим астму. Все эти неприятные подробности, а также возросшая ценность человеческой жизни в современном мире привели к тому, что эксперименты по намеренному заражению практически полностью прекратились. Их иногда проводят для тестирования препаратов от тяжелых заболеваний вроде холеры или малярии — да и то лишь потому, что ущерб от этих болезней в затронутых странах крайне велик, а на случай развития у добровольцев инфекции у нас есть лечение. То есть в соотношении риска и пользы последняя заметно перевешивает.