Хайдер Варрайч - Сердце, которое мы не знаем. История важнейших открытий и будущее лечения сердечно-сосудистых заболеваний

Если Вернер Форсман был аномалией в истории науки – интерном, который замахнулся на немыслимое, добился успеха и больше не сделал ничего выдающегося за всю оставшуюся жизнь, – то Ф. Мейсон Сонс относился к тому же типу, что и многие знаменитые ученые, по стопам которых он шел. Одержимый исследователь, из-за своего стремления все контролировать категорически неспособный разделять с кем-либо полномочия, он получил прозвище Буревестник кардиологии [301]. Сонс работал в Кливлендской клинике, где начал первым использовать метод катетеризации сердца. Однако даже самым талантливым ученым бывает нужен счастливый случай.

28 октября 1958 г. Сонс должен был ввести краситель в аорту молодого человека и одновременно сделать рентгеновские снимки. Но в момент ввода красителя катетер выскочил прямо в правую коронарную артерию пациента и выплеснул все контрастное вещество туда. На экране рентгеновского аппарата тотчас появилось отчетливое изображение этой артерии во всю ее длину. «Мы убили его!» – заорал Сонс и бросился за скальпелем, ожидая, что у пациента сейчас начнется фибрилляция желудочков и придется вскрывать грудную клетку для проведения прямого массажа сердца. Но у пациента не возникла фибрилляция желудочков – его сердце вообще перестало биться. Пациент был все еще в сознании, и Сонсу хватило хладнокровия и здравого смысла попросить его кашлянуть, из-за чего его сердце забилось снова, и инцидент был исчерпан.

Сонс был потрясен, но осознавал всю серьезность того, что произошло. Он опросил коллег, которые тоже вводили по неосторожности краситель в коронарные артерии пациентов, но их истории были одна страшнее другой. Однако Сонс был полон решимости выяснить, как это можно сделать без последствий, поскольку понимал: если удастся увидеть, что творится в коронарных артериях, это будет эпохальным прорывом – хотя даже он не мог предвидеть всех возможностей, которые тогда откроются. Спустя годы он написал в одном письме: «С немалым страхом и трепетом мы начали программу по достижению своей цели». Вместо 40–50 куб. см контрастного вещества, которые он вводил в аорту, Сонс стал использовать гораздо меньшие дозы, которые в достаточной мере заполняли и делали коронарные артерии видимыми на рентгенограммах, но при этом не вызывали остановку сердца.

Коронарная ангиография сразу обеспечила такое глубокое понимание сердечно-сосудистых заболеваний, о котором раньше можно было лишь мечтать. Внезапно стало возможным не только визуализировать атеросклероз в коронарных артериях, который проявлялся в виде наростов на внутренней поверхности сосудов, сужающих их просвет, но и следить за изменениями, происходящими в этих бляшках. Кроме того, коронарная ангиография, которая, хотя в значительной мере позволила вытеснить из практики АКШ, дала тем не менее возможность проводить кардиохирургические вмешательства по-настоящему эффективно. До ее появления главным способом лечения стенокардии была так называемая операция Вайнберга, при которой левая внутренняя грудная артерия (ЛВГА) вшивалась непосредственно в мышечную стенку сердца [302] Shrager J. B. The Vineberg Procedure: The Immediate Forerunner of Coronary Artery Bypass Grafting. Annals of Thoracic Surgery. 1994;57:1354–64. . Считалось, что это спровоцирует рост маленьких кровеносных сосудов, которые будут поставлять кислород в больное сердце. Однако коронарные ангиограммы Сонса показали, что, думая, будто формирование таких дополнительных сосудов возможно, врачи лишь выдавали желаемое за действительное. Отказ от операции Вайнберга расчистил путь современному АКШ, при котором ЛВГА и сосудистые трансплантаты вшиваются непосредственно в коронарные артерии за теми участками, где, по данным ангиограммы, наблюдается особенно сильное сужение. Однако самому Сонсу пришлось дорого заплатить за эти достижения: он не мог уделять семье достаточно времени, в итоге развелся и стал еще «более раздражительным» [303] Sheldon. F. Mason Sones. .

Но хотя ангиография коронарных артерий позволила ставить диагнозы и качественно проводить АКШ, кардиологи чувствовали себя бесполезными: да, они умели теперь делать отличные снимки, но все равно не могли толком помочь своим пациентам. Под конец своей карьеры Мейсон Сонс посетил презентацию немецкого врача Андреаса Грюнцига на ежегодной конференции Американской кардиологической ассоциации в 1977 г. В своей кухонной раковине Грюнциг смастерил приспособление, с помощью которого можно было делать то, о чем всегда мечтал Сонс: не только обнаруживать атеросклероз, но и устранять его последствия. Когда презентация Грюнцига закончилась, Сонс подбежал поздравить его со слезами радости на щеках. Приняв эстафету от одного немца, он передал ее другому. Изобретение Грюнцига не было ни случайностью, ни интуитивным озарением – это был результат долгих лет тщательного планирования и фанатичного стремления к своей цели.

Грюнциг родился в Дрездене в 1939 г. Он не был таким дерзким малым, как Форсман, и уж тем более таким брюзгой, как Сонс. Он был художником – вроде режиссера авангардных инди-фильмов. Он был чародеем, «мастером останавливать мгновения», красавцем с колоссальным чувством стиля, которое ощущалось, возможно, сильнее всего, когда он находился в лаборатории катетеризации [304] Hurst J. W., King S. B., 3rd, Greene L. In Memory of Andreas Roland Gruentzig and Margaret Anne Thornton Gruentzig. American Journal of Cardiology. 1986;57:333–6. . По описанию коллеги во время процедур «его шапочка была сдвинута набок – так он будто заявлял всему миру, что привык бросать вызов любым жизненным трудностям» [305] Там же. . Его «великолепные руки», по словам другого сотрудника, были «большими, сильными, выразительными, красивой формы. Даже когда они были скрыты под хирургическими перчатками, в них чувствовался характер».

Отец Грюнцига, метеоролог, пропал без вести во время Второй мировой войны, и мать растила их с братом одна [306] Barton M., Gruntzig J., Husmann M., Rosch J. Balloon Angioplasty – The Legacy of Andreas Gruntzig, M.D. (1939–1985). Frontiers in Cardiovascular Medicine. 2014; 1:15. . После непродолжительной эмиграции, поближе к родственникам в Аргентину, семья переехала обратно в Германию, в Лейпциг, но вскоре Грюнцигу пришлось оставить мать в Восточной Германии, откуда он уехал буквально перед возведением Берлинской стены и закрытием границы.

После Грюнциг ненадолго переместился в Лондон, где проводил исследования, посвященные организации здравоохранения, но затем объектом его интереса стал атеросклероз. Грюнцигу показался «любопытным» комментарий одного из пациентов, который спросил, нельзя ли избежать медикаментозного лечения и шунтирования, просто «прочистив» заблокированные артерии, «как сантехник чистит трубы проволочными щетками». Вдохновляясь отчасти работой радиолога Чарльза Доттера, которую тот проводил в Орегоне, Грюнциг решил найти средство, как уменьшить вызванные атеросклерозом заторы в артериях. Он начал с того, что стал вводить катетеры в пораженные сосуды и буквально проталкивать бляшки дальше, открывая проход почти так же, как это делают сантехники. Сперва он опробовал эту процедуру на пораженных артериях в ногах пациентов, но, хотя результаты были впечатляющие, начальство Грюнцига было «недовольно тем, что больные артерии травмируются катетером, который насильно проталкивают через место сужения».