Елена Капинос - Поэзия Приморских Альп. Рассказы И. А. Бунина 1920-х годов

Причем лошади, на которых едут тетка и племянница, описаны столь детально и с такого близкого расстояния, что кажется, будто сам рассказчик, Ивлев, сидит в санях вместе с племянницей и теткой, а ведь ранее он видит себя одного «в дороге в глухой России, глубокой зимой». Таким образом, сани Ивлева то ли нагоняют сани тетки и племянницы, то ли теряются, а точка зрения рассказчика, приблизившись вплотную к героиням, приобретает некоторую неопределенность: «Он видит» в третьем абзаце сменяется на «И это радует», и субъект «радости», возможно, уже не «он», Ивлев, и даже не племянница, субъектное поле глагола «радует» – это сложный синтез. Далее в тексте статьи об этом еще будет идти речь.

Рассказ «Пингвины» 1929 г. тесно перекликается с «Некоторым царством» во многих художественных приемах и мотивах, «Пингвины» – это тоже сон с плотным пушкинским подтекстом, с многочисленными ложными пробуждениями, с балладной ездой на лошадях («И лошади бегут как-то не в меру ровно, и ямщик на облучке так неподвижен и безличен, что я его даже плохо вижу, – и только чувствую и опасаюсь, потому что бог его знает, что у него на уме» (5; 392)), с неожиданными переключениями планов.

То же неопределенное субъектное поле обнаруживает себя и в других фрагментах рассказа, см. сн. 63.

О лирической концентрации как об одном из конституирующих качеств лирического текста пишет Т. И. Сильман. См.: Сильман Т. И. Заметки о лирике. Л.: Советский писатель, 1977. С. 6, 10 и др.

Чумаков Ю. Н. Пушкин. Тютчев: Опыт имманентных рассмотрений. М.: Языки славянской культуры, 2008. С. 95.

Интонирование Б. Эйхенбаум связывал с «мелодикой стиха», отмечая при этом, что «развитая интонационная система может придать стиху действительную мелодичность, не соединяясь с эффектами инструментовки и ритма 〈…〉 ритмическая подвижность… скорее противоречит принципу мелодизации, чем помогает ему» ( Эйхенбаум Б. Мелодика стиха. Петербург: Общество изучения теории поэтического языка, 1922. С. 10).

Чумаков Ю. Н. В сторону лирического сюжета. М.: Языки славянской культуры, 2010. С. 61.

См.: Чумаков Ю. Н. В сторону лирического сюжета.

Вокативное «Барышня!» окликает не только героиню, но и весь текст рассказа, поскольку в ответ на этот зов текст разворачивается по-новому, открывая лицо своей главной героини, у которой нет даже имени. Вместе с окликом племянница «изымается» из всего предшествующего контекста, перестает быть равновеликой ему и выходит на первый план, и все последующие части рассказа посвящены уже только ей. И теперь отсутствие имени придает образу племянницы абстрактность, символичность и обобщенность, которыми обладает все «некоторое царство», она сама становится «некоторым царством» в душе Ивлева. Из безымянной неизвестной (а тема незнакомки – одна из любимых у Бунина, см. рассказ «Неизвестный друг») племянница становится сразу всем.

Это видно, к примеру, по рукописи рассказа «Неизвестный друг», где в письме героини от 22 октября был такой отрывок: «Помните ли Вы эти несравненные строки: “В 〈нрзб.〉, едва проснувшись, я отворил окно” – Тотчас же мне захотелось любить, я даже чувствовала любовь к себе…» (РГАЛИ, ф. 44, оп. 3, ед. 7, л. 12). В окончательном тексте это окно исчезнет вместе с цитатой.

Чехова М. П. Из далекого прошлого // Вокруг Чехова. М.: Правда, 1990. С. 357.

Позже Бунин повторит эту деталь в «Балладе», описывая предрождественские хлопоты в старинной русской усадьбе: «Под эти праздники в доме всюду мыли гладкие дубовые полы, от топки скоро сохнущие, а потом застелили их чистыми попонами…» (7; 17).

См. об этом: Чумаков Ю. Н. В сторону лирического сюжета. С. 52–55.

Баак Й. ван. Событие и событийность. Некоторые когнитивные наблюдения и художественные казусы // Событие и событийность. М.: Изд-во Кулагиной. Intrada, 2010. С. 87–88.

Можно вспомнить здесь один «литературный» диалог Лики и Арсеньева с фразой «это… был я сам» в кавычках: // Она внимательно слушала. Потом вдруг спрашивала: // – А скажи, зачем ты прочел мне это место из Гете? Вот, как он уезжал от Фредерики и вдруг мысленно увидал какого-то всадника, ехавшего куда-то в сером камзоле, обшитом золотыми галунами. Как это там сказано? // – «Этот всадник был я сам. На мне был серый камзол, обшитый золотыми галунами, какого я никогда не носил». // – Ну да, и это как-то чудесно и страшно… (6; 261).

Карпенко Г. Ю. Творчество И. А. Бунина и религиозно-философская культура рубежа веков. Самара: Изд-во Самарской гуманитарной академии, 1998. С. 32.

РГАЛИ. Ф. 44 оп. 2 ед. хр. 58. Л. 1, 2.

Вместо этой реплики в черновике следует другая: «…кто-то весело подхватил: // – Мне, знаете, также участь Феникса не кажется завидной», в чистовике переадресованная мужу главной героини (РГАЛИ. Ф. 44 оп. 2 ед. хр. 58. Л. 2).

Бунин И. А. Окаянные дни. М.: Современник, 1991. С. 22.

Преображение «некоторого царства» в Россию, конечно, вписывается в общий контекст творчества Бунина, у которого многие «сказочные» зачины и неопределенные локусы («некоторое царство») одновременно опознаются как совершенно конкретные русские места. Сочетанию локальной неопределенности с локальной конкретикой вторит нередкое у Бунина соединение в пределах одного текста реальных топонимов и условно-поэтических локальных наименований. См. об этом: Краснова Т. В. Российская топонимия в художественной прозе И. А. Бунина. Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2005.

От житийного мученичества мало чем отличаются, по словам Катерины, ночи «батюшки Родиона»: «и в полночные часы непрестанно осаждают его звери воющие, толпы мертвецов яростных и диаволов» (4; 366), но происходит все это не на страницах священных книг, а в лесной хижине за «недальней женской обителью».

Киево-печерские страстотерпцы названы среди тех святых, жития которых читает Арсеньев (см. сноски 8, 9).

В «Аглаю» вошли не только любимые жития Алексея Арсеньева, но и любимые бунинские жития, к которым писатель неоднократно обращался в стихах и прозе: Св. Евстафий, Св. Прокопий (правда, в «Аглае» названо два разных Прокопия), Матфей Прозорливый. Об этом, а также о влиянии, оказанном на Бунина «Житиями святых» И. Бухарева, см.: Скрипникова Т. И. Образы святых в творчестве И. А. Бунина // Творчество И. А. Бунина и философско-художественные искания на рубеже XX–XXI веков: Материалы международной конференции, посвященной 135-летию со дня рождения писателя. Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2006. С. 110–116.