Вячеслав Недошивин - Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

Он был уже другой. Раньше увлекался математикой, мог в уме производить сложные расчеты. Как-то, может, и здесь, на замечание друзей, что тяжелая картина над его диваном висит криво и может упасть, спокойно возразил, что уже рассчитал траекторию ее полета и уверен — картина пролетит мимо. Когда-то любил голубей, и в Петербурге они летали в его комнате, садились и на рукописи, и на него самого. А еще очень любил шашки и игру на скрипке — сам был когда-то «первой скрипкой» в оркестре и даже давал сольные концерты. «Человек-кот», кстати, все кошки легко шли к нему на руки, и это так злило собак, что одна из них скончалась от разрыва сердца, зайдясь лаем на руках одной дамы.

Впрочем, здесь, повторяю, он был уже другим: полнеющим, ленивым, обжористым и уже неряшливым. Скоро в Петербурге, когда он спросит у друзей, как ему одеться на придворный маскарад, услышит в ответ: «Да вы, Иван Андреевич, вымойтесь хорошенько да причешитесь, и вас никто не узнает!» Каково! Но, повторяю, здесь он родился как баснописец! Почти в шутку перевел для маленькой Сони две басни Лафонтена «Дуб и Трость» и «Разборчивая невеста». Поэт Дмитриев не только оценил их и помог опубликовать в «Московском зрителе» (с посвящением, кстати, именно Соне), но и сказал ему: «Это ваш настоящий род». Кстати, тогда же, в 1806-м, он впервые прочел их и публично. Здесь же, на Страстном, но в сохранившемся доме № 15/29, где до 1812 г. располагался Английский клуб. Это позже, когда Москву займут французы, там, во дворце князей Гагариных, будет жить интендант французской армии, будущий классик Стендаль (А. М. Бейль), а в 1883–1884 гг. проходить медицинскую практику студент Чехов.

Вот так родился в Москве знакомый нам с детства «дедушка Крылов». Но по злой иронии судьбы в этом же доме покончил с собой тоже имевший отношение к литературе человек, живший здесь уже в 1900–1910-е гг. Это знаменитый генерал-майор, бросивший службу ради актерства, ставший в 1907-м одним из директоров Московского художественного театра Алексей Александрович Стахович. Он повесился здесь в 1919-м. А через полвека, в 1965 г., прочитав впервые «Театральный роман» М. Булгакова, мы узнали: актер «Независимого театра» в романе, Комаровский-Эшапар де Бионкур, в точности списан со Стаховича. Вернее, с театральной легенды о нем, ибо сам Булгаков Стаховича уже не знал, возник в закулисье театрального мира лишь в конце 1920-х. Но в романе «герой» его будет теперь жить вечно, как «дедушка Крылов» и как третий жилец этого дома, более того, живший как раз в квартире Стаховича, — князь Сергей Михайлович Волконский. Режиссер и критик, в недавнем прошлом камергер, он именно здесь начнет писать свои воспоминания, которые в голодные годы Гражданской войны будет переписывать для него четким почерком Марина Цветаева, дружившая и даже любившая старого князя… И, разумеется, бывавшая в этом доме…

И еще: история и сама почище беллетриста умело «закольцовывает» свои сюжеты. Вы не поверите, но князь Волконский был не только внуком декабриста С. Г. Волконского, но, как я узнал недавно, — правнуком шефа жандармов Бенкендорфа, чьим дядей, помните, был первый хозяин этого дома — «дома с мезонином».

281. Страстной бул., 11(с., мем. доска), — в этом доме с 1927 г. располагалось «Журнально-газетное объединение» («Жургаз»).

Здесь, в бывшем особняке почетного гражданина Москвы Сергея Ивановича Елагина, построенном по проекту арх. А. А. Драницына в 1890-х гг., располагались редакции многих газет и журналов объединения («Огонек», «За рулем», «Советское фото», «Чудак», «Женский журнал» и др.), большинство из которых подчинялись «правдисту» Михаилу Кольцову (Фридлянду), а позже — и Горькому. Здесь готовились к печати полные собрания сочинений Толстого, Тургенева, книжные серии «Жизнь замечательных людей», «Библиотека романов», «История молодого человека ХIХ столетия».

Дом № 11 по Страстному бульвару

Здесь же, в редакции журнала «Ревю де Моску», работала в конце 1930-х гг., до своего ареста, дочь Цветаевой — Ариадна Эфрон, вернувшаяся в Москву из Парижа, а гостями этого дома были и Лион Фейхтвангер, и Мартин Андерсен-Нексе.

В открытом ресторане, в саду при «Жургазе», ставшем почти клубом, собирались писатели, актеры, режиссеры. По одной из версий считается, что ресторан «Жургаза» был изображен в романе «Мастер и Маргарита» как «ресторан дома Грибоедова». Так это или нет, сказать трудно, но Булгаков сиживал здесь, как, равно и Маяковский,и Пастернак,а также Демьян Бедный, Эмиль Кроткий, Михалков, Фадеев, Катаев, Олеша, Эренбург, Инбер,драматурги Вишневский, Эрдман, Ермолинский,композиторы Прокофьев, Шостакович,режиссеры Мейерхольд, Довженко, Эйзенштейни многие другие.

282. Строителей ул., 4, корп. 2(с.), — Ж. — с 1954 по 1962 г. — сценарист, кинодраматург, журналист Алексей(Лазарь) Яковлевич Каплери ставшая его женой поэтесса Юлия Владимировна Друнина.

Тогда, в начале 1950-х, это была почти окраина Москвы — выселки. Но именно сюда въехала семейная пара, в которой оба были литераторами «с легендой». Бесстрашный и интеллигентный (что само по себе уже редкость) драматург и журналист Алексей Каплер и такая же бесстрашная и талантливая поэтесса Юлия Друнина.

Каплер, когда-то в конце 1930-х лауреат Сталинской премии за сценарии фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году», только что, в 1953-м, вернувшийся из лагерей после второго ареста за «роман с дочерью Сталина», именно сюда привел фронтовичку-поэтессу, слушательницу сценарных курсов, где он уже преподавал, Юлию Друнину. Любовь была «трудная» (оба были связаны браком), но такая, что Каплер скажет потом и про любовь, и про себя: «Я, правда, никогда не думал, что могу так мучительно, до дна любить. Жил дурак дураком…»

Ю. В. Друнина

А. Я. Каплер

С. И. Аллилуева

А ведь живя уже здесь, в 1955-м, он встретился и с той, из-за которой и провел 10 лет в лагерях, — со Светланой Аллилуевой, дочерью Сталина. Она в письме Эренбургу напишет в 57-м году, что, когда ей было 17 и она училась в 10-м классе, она встретила Каплера «и мы полюбили друг друга». «Это был очень короткий роман, — напишет, — напугавший и возмутивший всех ханжей, это были чистейшие и прекраснейшие чувства тепла, уважения, привязанности, нежности друг к другу двух людей, разделенных возрастом, воспитанием, условиями жизни… Но прошло 12 лет, и вот, встретившись, мы посмотрели в глаза друг другу, и оказалось, что не забыто ни одно слово, сказанное друг другу тогда, что мы можем разговаривать, продолжая фразу, начатую 12 лет назад… Чудо осталось живо и не исчезло до сегодняшнего дня, хотя новые условности и новые барьеры снова нас разделили и, должно быть, навсегда…»