Вячеслав Недошивин - Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

Отец и сын часто ссорились, отказывались жить «одним домом», что в Петербурге, что в Михайловском, иногда годами не разговаривали, даже когда поэт был уже во всероссийской славе. Отец поэта и в 1826 г. писал в негодовании брату, Василию Львовичу: «Нет, добрый друг, не думай, что Александр Сергеевич почувствует когда-нибудь свою неправоту передо мною. Если он мог в минуту своего благополучия, и когда он не мог не знать, что я делал шаги к тому, чтобы получить для него милость, отрекаться от меня и клеветать на меня, то как возможно предполагать, что он когда-нибудь снова вернется ко мне? Не забудь, что в течение двух лет он питает свою ненависть, которую ни мое молчание, ни то, что я предпринимал для смягчения его участи изгнания, не могли уменьшить… Я люблю в нем моего врага и прощаю его…»

Куда, казалось бы, дальше, если отец и сын, гуляя в одно и то же время по Невскому проспекту, никогда не ходили вместе и еще вопрос: кланялись ли друг другу?.. Но, когда Пушкина убили на дуэли, отец «был безутешен», но в силу характера и здесь, утверждают, «актерствовал». Известен, например, случай, когда он, увидев у знакомых бюст Пушкина, обнял вдруг его и в голос разрыдался. «Невозможно было определить, — напишут, — где у этого изактерившегося человека кончалось настоящее чувство и начиналось разыгрывание роли».

На старости лет останется один: сын Лев будет служить офицером на Кавказе, дочь Ольга жить с мужем в Варшаве. Но он, толстый, глухой, почти лысый и уже беззубый, будет по-прежнему влюбляться в молодых девиц и объясняться в своих чувствах стихами: «пламенел надеждами и лил слезы отчаяния». И — поразительно! — это мало кто помнит, одно время принялся ухаживать за… Анной Петровной Керн, которую когда-то воспел в стихах его сын. Да-да, писал ей страстные любовные письма, а потом всерьез влюбился в ее дочь Екатерину Ермолаевну. Нельзя было без смеха наблюдать, пишут, как он, «изысканно одетый, расточал перед ней фразы старинных маркизов, не слушал ответов, рассказывал анекдоты, путая и время, и лица. День ото дня глухота его усиливалась, одышка дошла до такой степени, что в другой комнате слышно было его тяжелое дыхание. Но, представьте, даже за несколько дней до смерти он умолял ее выйти за него замуж…»

Он умрет в 1848 г. В Москве, но не в этом доме. А нам остается лишь помнить, что здесь бывал когда-то не только Карамзин (у отца поэта), но (по одной из версий) и выросший сын Сергея Львовича — сам Александр Пушкин. Это якобы случится в 1830 г., Пушкин навестит здесь хозяина дома, князя Николая Юсупова. Того, о ком поэт напишет стихотворение «К вельможе». А кроме того, будем помнить также, что с 1929 г. здесь располагался президиум ВАСХНИЛ и работали Н. И. Вавилов и А. В. Чаянов.

310. Хлебный пер., 9(с.), — Ж. — с 1919 по 1930-е гг. — литературовед, историк литературы, переводчик Алексей Евгеньевич Грузинский. В этом же доме жили в 1920–1930-е гг. поэтесса, переводчица и мемуаристка Надежда Давыдовна Вольпин(возлюбленная и адресат стихов С. А. Есенина) и ее подрастающий сын от С. А. Есенина, будущий поэт, математик и диссидент Александр Есенин-Вольпин.

Вообще, я знаю семь адресов Надежды Вольпин: Ниж. Кисловский пер., 5(1900-е гг.); Бол. Грузинская ул., 32(1910-е гг.); Глазовский пер., 7(начало 1920-х гг.); Скатертный пер., 22(1930–40-е гг.); 1-й Волконский пер., 11(1940-е — 1957 г.); и ул. Черняховского, 4(до1998 г.). Но именно здесь, в Хлебном, где жила до 1924 г. молодая Надя Вольпин, ее знакомство с С. А. Есениным переросло в роман, давший ей сына.

Ей, дочери юриста, было 19, когда Есенин проводил ее сюда в первый раз. Она только что окончила гимназию и, чтобы не умереть с голоду, стала работать библиотекаршей в госпитале, устроенном в бывшей гостинице Шевалье ( Камергерский пер., 4, стр. 1). И однажды рядом, в поэтическом кафе «Домино» (н. с., Тверская ул., 4), где стены были расписаны забористыми шутками, а под потолком висел рыжий дырявый сапог Василия Каменского, стыдливо упросила Есенина прочитать стихи. Себя считала «безлюбым уродом», но в поэта тогда же и «влюбилась всерьез».

Здесь Надя жила с сестрой на 4-м этаже, но с поэтом оба усаживались на лестничном подоконнике 3-го этажа и — целовались. Она пишет, что вели «нескончаемый разговор», и она по ходу беседы «отбивала его очередные атаки». Она окажется девушкой, что поразит поэта. «Девушка… — произнесет он удивленно после „победы“. И, на одном дыхании, спросит: — Как же вы стихи писали?..»

Много позже скажет ей с тоской: «Полюбить бы по-настоящему!.. — И неожиданно добавит: — Или тифом, что ли, заболеть?..» Тогда среди врачей ходила «теория», что тиф (сыпной) несет обновление не только тканям тела, но и всему строю души. А однажды у памятника Пушкину на Тверском бульваре Анатолий Мариенгоф, кивнув на Есенина, вдруг спросит ее: «Ну как, теперь вы его раскусили? Поняли, что такое Сергей Есенин?» — «Этого никогда до конца ни вы не поймете… ни я, — ответила поэтесса. — Он много нас сложнее. Вот вы для меня весь как на ладони… Мы… двумерны. А Сергей… Думаете, он старше вас на два года?… Нет, он старше нас на много веков». — «Как это?» — ухмыльнулся Мариенгоф. «Нашей с вами почве — культурной почве — от силы полтораста лет, наши корни в девятнадцатом веке. А его вскормила Русь, и древняя, и новая. Мы с вами россияне, он — русский…»

Надя родит сына поэту и, несмотря на последующее замужество, будет любить его всю оставшуюся жизнь, о чем напишет в воспоминаниях.

Наконец, позже, в 1950–1960-е гг., в этом доме в коммунальной квартире 2-го этажа (бельэтаж) жили прозаик, литературовед, публицист, в дальнейшем — редактор-издатель журнала «Синтаксис» — Андрей Донатович Синявский(псевдоним Абрам Терц) и его жена — Мария Васильевна Розанова.Сюда, например, приходила дочь Сталина, Светлана, уже литературовед, влюбившаяся в Андрея Синявского, и прямо требовала от жены его «уступить» ей ее мужа. Наконец, здесь родился сын Синявских — Егор.

Здесь же, в полуподвале этого дома, Синявский «оборудует» свой кабинет и библиотеку, где будет написана и публицистика его, и его «секретная», под псевдонимом, проза. За нее его и арестуют в 1965 г. И здесь, и в подвале, и в бельэтаже, в разные годы бывали друзья семьи: И. А. Бродский, Ю. М. Даниэль и его жена Л. И. Богораз, актер и поэт В. С. Высоцкий, искусствовед и мемуарист И. М. Голомшток, литературоведы и переводчики Андрей и Людмила Сергеевы и многие другие.

Остается лишь добавить, что последним московским адресом Синявских, куда Андрей Синявский вернется после заключения и откуда оба уедут во Францию, в эмиграцию, станет дом 2/18на ул. Гашека, увы, не сохранившийся. Там они проживут с 1971 по 1973 г.