Валентин Коровин - История русской литературы XIX века. Часть 2: 1840-1860 годы

Выступая орудием «света», Влодинский, со своей стороны, всего лишь «слепец», но не преступник. Он лишен опытности, его нетрудно обмануть и подсунуть навет вместо правды и под видом правды. Легкость, с какой клевета одерживает победу, мотивирована пошлостью, аморальность светской жизни, которая культивирует обман и слышит только своих столпов. И потому не только герою, но и героине, несмотря на ее знание «света» и невысокое мнение о нем, трудно, почти невозможно удержаться от влияния общества и противостоять ему. Прозрение приходит к героям после того, как трагедия уже совершилась.

К светской повести были близки повести «Трактирная лестница» (1825), «Шлиссельбургская станция» (1832) Н. А. Бестужева,брата знаменитого писателя. Хотя лестница в трактире – символ последнего приюта состарившегося героя «большого света», однако по сюжету повесть напоминает скорее светские отношения в романах Л. Н. Толстого. Герой повести Н. Бестужева влюблен в замужнюю светскую даму и пользуется взаимностью. Переживания его усложняются с рождением сына в чужой семье его возлюбленной. После ранней смерти жены муж, обнаруживший ее любовную переписку, изгоняет своего вконец избалованного пасынка. Но радость родного отца преждевременна: сын навсегда отказывает ему в каком-либо общении.

В повестях 1830-х по сравнению с повестями 1820-х годов усиливаются социальные, реалистические тенденции, усложняется изображение характеров. От описания чувств персонажей через их внешний облик писатели переходят к погружению во внутренний мир героев, к воспроизведению их психологии. Можно сказать, что повести Н. Ф. Павлова и В. А. Соллогуба представляют собой переходные явления – от романтической повести к повести реалистической. Они еще не свободны от некоторых сторон поэтики и стиля романтиков, но уже приближены к произведениям Пушкина, а затем и Лермонтова. Критика «света» в повестях Н. Павлова, например, становится обобщеннее и разнообразнее. Писатель рисует высшее общество в разных ракурсах. С одной стороны, в нем все подлежит продаже и правят деньги. С другой – оно насквозь фальшиво («Маскарад»). Сами названия повестей («Маскарад», «Демон»и «Миллион»),вошедших в цикл «Новые повести» (1839), становятся символическими знаками «света», его сущностными характеристиками. Павлов проявил интерес к тем персонажам салонов и гостиных, которые похожи, как две капли воды, один на другого, и к тем, кто не знал, чем заполнить праздную жизнь, какую цель выбрать, чтобы занять ум и сердце. Вместе с тем, герои Павлова, хотя и не могут обрести достойное место, оставаясь в пределах своей среды, не спешат покинуть «свет». Их совсем не привлекает ни патриархальный, ни какой-либо иной уклад. И причина этого заключается не только в обаянии роскоши, утонченности и блеска высшего общества, но и в том, что герои Павлова (писатель отдает себе в этом полный отчет) не уживутся нигде и везде будут чувствовать себя чужими и ненужными. Лучшие люди «света» обречены на разочарование бездушным обществом, на одиночество в нем и вынуждены нести свой крест.

В светских повестях писатель изобразил высшее общество «больным», пораженным эгоизмом, стяжательством корыстолюбием, презрением к человеку не знатному, не сановному, не титулованному. Атмосфера «света» – маскарад нравов, ложь, лицемерие. Рядом со светским миром – роскошным и блестящим – изредка и отрывочно открывается мир «лохмотьев», «уличной грязи», «бестолковых неурожаев».

Повесть Павлова «Миллион» критик Ап. Григорьев считал одним из лучших произведений в жанре светской повести. Писатель психологически достоверно передал историю двух светских молодых людей, взаимоотношения которых искажены денежными расчетами.

Аристократический мир наиболее объемно освещен в повести В. А. Соллогуба «Большой свет», которая подвела итоги развития жанра.

«Большой свет» (1840).Повесть «Большой свет» была заказана В. А. Соллогубу великой княгиней Марией Николаевной. Писателю предложили в качестве темы описание его любви к фрейлине императрицы С. М. Виельгорской и комическое изображение аристократических претензий Лермонтова, который надерзил то ли великим княжнам, то ли императрице. Писатель не мог отказаться, но задачу свою осложнил и переосмыслил. Он создал не пасквиль на Лермонтова и не памфлет против него, как ожидали великосветские заказчики, а повесть, в центре которой – социальный тип молодого и неопытного человека, попадающего в светское общество и запутавшегося в искусно сплетенных вокруг него интригах. Лишь некоторые детали напоминали биографию Лермонтова. Во всяком случае Лермонтов, познакомившись с повестью, не был обижен, не принял повесть на свой счет и еще более подружился с автором.

«Соллогуб, – писал Белинский, – часто касается в своих повестях большого света, но хоть и сам принадлежит к этому свету, однако ж повести его тем не менее – не хвалебные гимны, не апофеозы, а беспристрастно верные изображения и картины большого света» [37] Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 212. . Но Соллогуб не только критиковал нравы света и внешнюю, обрядовую его сторону, – он одновременно иронизировал над романтической светской повестью, над ее условными, искусственными ситуациями, над ее романтическими героями.

С иронией изображаются едва ли не все персонажи повести. Так, в уста графини Воротынской, которая, казалось, создана для «света», автор вкладывает слова, разоблачающие любовь и дружбу в избранном кругу: «Мы, бедные женщины, самые жалкие существа в мире: мы должны скрывать лучшие чувства души; мы не смеем обнаружить лучших наших движений; мы все отдаем свету, все значению, которое нам дано в свете. И жить мы должны с людьми ненавистными, и слушать должны мы слова без чувства и без мысли». Графиня начиталась романтических светских повестей и повторяет страстные речи их героинь. Но под маской «избранной», романтически разочарованной и страдающей натуры скрывается самая заурядная светская интриганка, расчетливая, хитрая и жестокая. В свое время она отказалась от любимого человека (Сафьева), а теперь расстраивает брак Леонина (прототип его – Лермонтов) с Наденькой. Другие образы также написаны в иронической манере с оглядкой на романтическую светскую повесть. Например, таинственный и разочарованный Сафьев, сделанный наставником Леонина в светском обществе, опять-таки повторяет истертые прописные истины, уже давно известные читателям повестей («Под маской можно сказать многое, чего с открытым лицом сказать нельзя»), но психологически оправданные тем, что ему внимает неискушенный в светских обычаях и романтически восторженный юноша. Поведение Леонина и Сафьева во многих эпизодах также напоминает известные литературные образы: «Леонин бросился к Сафьеву и хотел прижать его к своему сердцу. Сафьев его хладнокровно остановил».