Константин Сотонин - Сократ. Введение в косметику

Бриллиантов не существует, но и стеклянные бусы радуют; Сократ это знает. Люди принимают стёкла за бриллианты и ожесточённо дерутся из-за них, отнимая их друг у друга. Сократ знает, что это не бриллианты, а стёкла, и что драться из-за них не стоит: лучше отдать стекло, чем получить булыжник в череп. Но ведь и стекло, из-за которого не стоит драться, всё же радует и его, Сократа; много бус ему не нужно, лишние он может не только отдать лезущему на него с кулаками, желающему отнять, но даже просто подарит первому попавшемуся; ему даже достаточно, сидя в шантане за столиком и не имея ни одного стекла, наслаждаться, как искрятся эти стёкла в руках других. Но если у него будут отнимать и эту возможность, если его будут заставлять сесть у стены спиной к залу или даже выталкивать за дверь, лишая его наслаждения видом искрящихся стёкол, – то Сократ, конечно, не будет драться, не будет неистово цепляться за жизнь-кафешантан, – стеклянные бусы не стоят того; но и лишаться радости без всякого сопротивления не стоит. А за постоянные насмешки циника Сократа над серьёзностью других, над их приниманием стёкол за бриллианты, многие давно косятся на него и готовы выбросить его за дверь, подбивая к тому и других. Что же? Бросить смеяться? Но не смеяться, когда смешно, – не значило ли бы это стать ещё более серьёзным, а потому и ещё более смешным, чем те, над кем он смеётся? Большинство из них серьёзны потому, что им не весело, их озабочивает мысль о бриллиантах, которых они или жаждут отнять у другого или боятся потерять; некоторые серьёзны потому, что ослеплённые блеском стёкол, приняли кафе-шантан за место покаянной молитвы; некоторые, наконец, серьёзны потому, что хотя им и весело, и они радуются попавшим в их руки стёклам, но в их радости, в их смехе слышна серьёзная жадность и серьёзная боязнь потери мнимых бриллиантов; все они серьёзны потому, что ошибаются; и всегда серьёзность есть признак ошибки. Но не смеяться, когда весело – значит не ошибаясь, делать вид, что ошибаешься, а это тоже смешно; и ещё смешнее, если другие принимают твою деланную серьёзность за настоящую, если они ошибаются и в этом. Люди негодуют на смеющегося Сократа? Ну, что ж! Стекло не стоит того, чтобы из-за него драться, но оно даёт радость, и оно стоит того, чтобы из-за него казатьсясерьёзным и тем сделать людей ещё более смешными.

Люди требовали от Сократа серьёзности; но нельзя заставить ошибаться; поэтому у Сократа вместо серьёзности появилась хитрость . Люди не могли вытерпеть весело смеющегосяциника, – циник стал хитро издеваться, смеясь вдвое – и над тем, что они свои стёкла принимают за бриллианты, и над тем, что фальшивую монету Сократа они принимают за золото. Сократ хотел своим весёлым смехом научить людей не принимать стёкол за бриллианты, – люди заставили Сократа стать фальшивомонетчиком. Это непреодолимое пленение людей к ошибке, к серьёзности много позднее Вольтер выразил, тоже, вероятно, издеваясь, своим знаменитым положением: «Если бы не было бога, его надо было бы создать».

«Сократ мудрее всех людей» – это не прорицание Аполлона, не мнение отдельных лиц, сталкивавшихся с Сократом; это прежде всего уверенная самооценка Сократа, и заставить каждого встречного согласиться с его самооценкой было единственным немного серьёзным делом Сократа, – конечно, серьёзным настолько, насколько серьёзно могут радовать стеклянные бусы. Гордость, кичливость, презрительная улыбка самомнения, походка павлина, – всё это было слишком серьёзным – и смешным для Сократа; всё это достойно тех, кто признаёт серьёзную ценность стёкол в руках других, но себя считает обладателем наибольшего количества таких ценностей. Иметь то же, что и другие, но в большем количестве, и в этом видеть своё преимущество, – значило бы придавать чему-то серьёзную ценность и стать серьёзным; быть мудрейшим среди мудрых, наиболее знающим среди знающих и гордиться этим, – значит признавать их знания алмазами. Быть единственным мудрым среди глупых, знающим среди незнающих, – это уже лучше, но и это делало бы серьёзным, это заставляло бы признать своё знание алмазом. Но быть неошибающимся среди ошибающихся, – это не могло сделать ни гордым, ни серьёзным, потому что серьёзность – признак ошибки; это могло сделать только смеющимся среди серьёзных. Мудрость не в многознании– эту мысль Сократа мы можем встретить очень часто у Платона; для Сократа – мудрость в отсутствии ошибок; значит, мудрость в том, чтобы не быть серьёзным, ни к чему не относиться слишком серьёзно, быть циником.

Положительное знание как критерий мудрости – алмаз; но алмазов не существует. Говорящие о своём знании всегда ошибаются – знаний не существует, существуют только ошибки и отсутствие ошибок. Сократзнал, что он – не «мудрейший из всех», а единственный мудрец. Мудрец – радующийся; потому что отсутствие ошибки вполне достаточно для того, чтобы жизнь была радостна.Воображающие себя мудрецами серьёзны, потому что они ошибаются; и они смешны – для мудреца, который смеётся над их ошибкой; а если они заметят, наконец, что они действительно смешны в своих ошибках, – они воображают, что смеющийся мудрец мудрее их многознанием, – и делаются ещё более смешными, потому что ошибаются даже тогда, когда понимают свою ошибку. Но мудрец – смеясь, радуется. Не из злорадства и не из гордости Сократ доказывает перед каждым встречным свою мудрость, а потому что это даёт радость.Для козлоногого силена, для мудреца-циника жить и радоваться – это одно и то же.

Испытание «людей, считающих себя мудрыми, а на деле вовсе не мудрых, – это действительно не лишено приятности» (Апология 33 С ) – вот прямое подтверждение самим Сократом только что сказанного о нём: в испытаниях такого рода «состоит величайшее благо человека, а жизнь без такого испытания – это даже и не жизнь» (Апология 28 А ). Мы уже знаем, что благо для Сократа это состояние удовлетворённости, и говоря о человеке, он, крайний релятивист, не вводил за правило всем людям заниматься испытаниями такого рода, а имеет в виду, что ему самому эти занятия доставляют наибольшее удовлетворение. Служение богу, помощь собеседникам – это только фальшивые монеты, хитрость.

Сократ – экспериментатор, исследующий пределы человеческой глупости; и люди для него – только экспериментальные животные; их боги, религия, мораль, все их серьёзные ценности – только те нервы и мышцы экспериментального животного, перерезая, раздражая которые, он исследует человеческую глупость.Для экспериментатора есть только одна ценность – его эксперимент; всё экспериментируемое, пока идёт эксперимент, стоит на одном уровне: бог и нечистота, нравственность и грязь, – всё одинаково достойно эксперимента и над всем одинаково позволительно экспериментировать. По «Пармениду» Платона, Сократ ещё в юные годы получил незабвенный урок от Парменида: «Ты ещё молод, Сократ, сказал Парменид, и философия ещё не пленила тебя, как пленит, по моему мнению, потом, когда ты не будешь считать презренным ничего из тех вещей (как волос, грязь, нечистота); теперь же по своей юности ты ещё считаешься с мнениями людей» ( 130 CЕ ). Для истинного исследователя не должно быть ни святого, ни презренного, и для психолога, каким был Сократ, особенно: он плохой исследователь, если к каким-то своим или чужим переживаниям боится подойти как экспериментатор, и даже живя, переживая самое интимное, он экспериментирует над собой и тем более над другими; это цинично? – Да, исследователь должен быть циником. Сократ для него образец.